Пороки Лэндэльфа. Забытые сказки - Дева Кей

Капитан Шассерфи присел на край стола, устало потирая переносицу пальцами.

– Что ты хочешь от меня, Цеццолла?

– Тебя! Я хочу тебя! – выпалила та, поправляя бретели на плечах. – Я хочу вернуть тебя. Хочу снова быть вместе. Но ты почему-то меня отталкиваешь!

Лассен рывком расстегнул пуговицы на кожаном дублете, терпеливо выдохнув.

– Цеццолла, не я был инициатором нашего расставания. Я принял тот факт, что ты увлеклась другим. Это был твой выбор и…

– Это была ошибка! Просто глупая ошибка! Ты же знаешь, как я об этом жалею!

Цеццолла сократила между ними дистанцию, протянула ладони к его лицу, но в этот раз он не дал себя коснуться, перехватив руки за запястья.

– Эта тема закрыта, Цеццолла. Извини, но я устал и у меня много работы, – отчеканил капитан Лассен.

– Это дело принципиальности или у тебя просто кто-то появился?

От нее исходил гнев напополам с бессилием. Она искренне не понимала его отторжения.

– Давай не будем добивать те отношения, которые удалось сохранить. – Лассен высвободил ее руки и заботливо приподнял за подбородок, улавливая блеск в глазах. – Оставь после себя приятное послевкусие. Не порть его. Прошу.

Цеццолла недобро прищурилась. Она ощутила от него вовсе не то, что ожидала, – жалость. Ее не прельщала роль друга. Лассен нужен ей целиком, как когда-то.

Горделиво вздернув подбородок, она резко отстранилась, окончательно стряхивая с себя маску покладистости. Капитана подобная перемена не удивила. Он оставался спокойным и равнодушным, чем выводил ее из себя еще больше.

– Кто она? Какая-то шлюха из Латерны, с которыми ты периодически развлекаешься? – приказным тоном спросила Цеццолла.

– Следишь за мной? – хмыкнул в ответ он, продолжив снимать с себя перевязи с кинжалами и мечом. – Вот теперь я польщен.

– Я знаю тебя, Лассен. Ты не можешь вот так просто от меня отказаться, если только дело не в ком-то еще.

– Выходит, вы меня не знаете, леди Цеццолла, – бросил он, всем видом намекая на нежелание продолжать разговор. – А теперь прошу, мисс, покинуть мои покои. Леди вашего статуса негоже быть наедине с мужчиной поздним вечером.

Цеццолла недовольно сложила руки на груди. Она прекрасно знала его трюк с переходом на этикет. Он помогал выстроить барьер и уклониться от ссоры.

– Может, еще какие-то советы дашь?

– Да, – прохрипел он, не в силах сдержать просящейся колкости. – Стоит вернуть духи. Продавщица вас обманула.

Побагровев, Цеццолла вышла вон, громко хлопнув дверью. Капитан устало выдохнул, вперив взгляд в стеллаж с книгами.

Лассен не простил предательство с ее стороны, но уже давно отпустил ситуацию. Безразличие поселилось в нем, и Цеццолла это чувствовала. Равнодушие – худший яд, и именно он убивал ее, душил и вынуждал действовать.

Капитан Шассерфи не наслаждался этим, вовсе нет. Это не тешило его эго.

Лассен стянул с полки несколько книг, чтобы пробраться к скрытому дну. Удивительно, как Эвелин не обнаружила тайник. Будь у нее чуть больше времени, эта девушка сумела бы отыскать даже ту самую иглу в стоге сена.

Там хранились документы из человеческого мира: фото, «улики», свидетельства, акты… Капитан плюхнул скрепленную веревкой папку на стол. Но из всей кипы бумаг он взял в руки лишь маленькую потрепанную книжонку на русском языке: «Сказки» Г.-Х. Андерсена.

* * *

Девочки глядели в окно, наблюдая, как очередная счастливая пара укладывает скудный багаж приемной дочери. С их лиц не сходили улыбки при виде малышки, которую решили принять в свою семью.

– Хлоя – красивая девочка, поэтому ее и удочерили, – сдерживая слезы, пролепетала Микаэла. – А я не красивая… Все потому, что у меня передний зуб еще не вырос. Они смотрели на меня… Я думала, думала…

– Глупости говоришь, – фыркнула Эвелина, но тут же постаралась смягчиться, при виде слез подруги. – Не реви только. Может, оно и к лучшему? Может, эти люди окажутся плохими и через месяц вернут Хлою.

– Я… я и на такое согласна, – не унималась девочка.

– Ну и дура. Сама не знаешь, о чем просишь.

По щекам катились слезы. Зеленые глазки залило пеленой, а нос и вовсе раскраснелся и опух.

Эвелина скривила губы, перебирая в голове, какие слова бы помогли успокоить Микки – так ее все звали. Иви считала, что ужасы, которые она рассказывала о приемных семьях, не вызовут у девятилетней подруги желания быть той игрушкой, беспородным котенком с которым наигрались, а после вновь выкинули на улицу.

Ей тоже девять, и она все еще верит, что мама заберет ее отсюда. Они встречаются втайне, у забора. Это их «маленький секрет» – так это просила называть мама. Она уверяла, что еще немного и они снова будут жить вместе. И Иви верит…

Любовь ребенка к своей матери – самое чистое, что есть в этом и других мирах. Она бескорыстная и всепоглощающая. Ребенок простит все. Сделает все. Отдаст все. Каким бы избалованным он ни казался.

Взрослым не понять этого. Они забывают, как сами когда-то также любили, и, став родителями, неосознанно пользуются этой любовью: дают обещания, которые даже и не хотели выполнять, совершают ужасные поступки, думая, что это не отражается на ребенке.

Но когда дитя станет взрослым и осознает весь ужас, он возненавидит. Он будет нести эту ненависть, боль и обиду сквозь года.

Эвелина так верила матери, что не желала замечать перемен в худшую сторону – женщина постоянно терла нос, шмыгала, нервно тряслась и опасливо озиралась. На лице появлялись новые синяки и ссадины, не хватало зубов.

– Ты опять подралась? * – спросила однажды мама при виде разбитой губы и синяка на лице дочери.

– Они первые начали, – промямлила та в ответ, прикрывая ладошкой ушибы. – Когда ты заберешь меня отсюда? *

Девушка принялась волнительно пожевывать отекшие губы – они были не то в болячках, не то в ожогах. Она готовилась солгать. Ответить ложью, в которую позже поверит и сама.

– Скоро, Эвелина, скоро. – Она протянула руку через прутья забора, чтобы коснуться волос. – Небольшие проблемы с документами… *

* * *

Мне с трудом удалось разлепить отяжелевшие веки. Я даже ощутила натяжение ресниц, что склеились между собой. Размазанными пятнами удалось разглядеть комнату.

Корсета на мне не было – лишь блуза и колготки. Во рту сухо. В нос ударил противный запах рвоты, отчего возникли позывы к тошноте. Кажется, вонь доносилась из стоящего рядом ведра.

Бурчание знакомых голосов доносилось до ушей. Я поморщилась от боли в груди, как только сделала глубокий вдох. Икры сводило легкой судорогой. Подо мной