Час в копилке - Владимир Германович Корешков

– В бар?

– Да, мы хотели там продолжить отмечать твою днюху!

– Не, я пас.

– Тогда подключим тебя по видеосвязи! – сказала Аврора.

– То есть вас реально не смутит моё отсутствие на праздновании моей днюхи?

– Таланов! С тобой или без тебя, но в бар мы пойдём! Хочешь с нами – будем рады.

– Нет, развлекайтесь. Я после концерта домой.

На сцене уже собирались музыканты. Барабанщик занял своё место за установкой, басист перекинул через плечо лямку гитары. Собравшиеся в клубе зрители вплотную приблизились к сцене, удерживая стаканы с пивом над головой, чтобы не расплескать.

– И тебя реально не смутит, что твоя девушка зависает в баре с посторонним парнем? – в тон ему спросил Тёмка.

– Моя девушка? – Максим смущённо посмотрел на Аврору.

– Ну, вы ведь пара?

– Мы пара? – Макс переадресовал вопрос Авроре.

– Мы пара? – Пинг-понгом вопрос вернулся от неё обратно к Максу.

– Пара.

И грянула музыка. Без приветственных слов и прочих предупреждений. Сразу зазвучало вступление одного из самых драйвовых хитов группы «Пиксели». На сцене появился фронтмен, Илья Удальцов – высокий, короткостриженый, худощавый парень с татуировками на предплечьях, в чёрных шортах и белой футболке.

Аврора, Макс и Тёмка устремились вслед за толпой, уплотнившейся и сжавшейся в тугой клубок. Атмосфера будто кричала: хей, здесь все свои, давайте же станем ещё ближе друг другу!

– Привет, привет, Элева-а-а-атор! – закричал в микрофон фронтмен, едва отзвучала первая песня. – Здесь опупенно, согласны?

Толпа одобрительно загудела.

– Меня часто ругают за мат на концертах… А я что? Разве я когда-то позволял себе? Я же, пиндец, какой культурный, верно?

В зале раздались смешки и выкрики:

– Илья, ты клёвый! Возьми меня в жёны!

– Ты пиндец, какой крутой!

– Пиндец!

Следом за толпой Аврора тоже крикнула:

– Пиндец!

И Макс повторил. Мама наверняка не одобрила бы это слово. Даже с буквенной заменой. Но мамы здесь нет…

– Да ещё и штрафуют теперь за мат со сцены, – поделился солист «Пикселей», – поэтому раньше я бы сказал другое слово, а теперь придётся смягчать. Ну, что, Элеватор, разгребём здесь всё?

– Разгребё-ё-ё-ём! – заорала толпа.

– Разгребём здесь всё? – повторил Удальцов.

– Разгребё-ё-ё-ём, – срывая глотки, отвечала молодёжь на танцполе.

– Парни, – Тёмка привычным жестом растёкся по плечам Авроры и Макса, пролив немного пива из стакана Максу на толстовку. – Как же он сочно матерится! Я его люблю!

– Я не слышу! Разгребём этот зал?

– Разгребём! – завизжала толпа, а солист вдруг выкрикнул в микрофон бранное слово в исходном виде, но его тут же зацензурили мощные басы следующей композиции.

Молодёжь скакала и подпрыгивала, зал то исчезал, то появлялся в пунктирных штрихах пульсирующего света. В участников группы, казалось, вставили какие-то мощные аккумуляторы. Энергия со сцены хлестала в зал бурными потоками.

Аврора, Максим и Тёма устроили между собой соревнования по высоте прыжков. Тёма был выше на голову многих собравшихся. Он скакал дико и в то же время технично. В руке у него всё ещё был стакан, в котором на дне плескались остатки эля – частично выпитого, частично пролитого на пол. Он допил последний глоток пива и швырнул стакан, не глядя, за спину, тонкий пластик тут же был смят и раздавлен чьими-то подошвами.

– Как настроение? Затрепись? Вам вообще нравятся эти замены?

– Не-е-е-ет! – завопила толпа.

– Значит, настроение у вас… – он вытянул руку с микрофоном в зал.

Толпа выкрикнула слово без цензуры.

– Ха, – фронтмен засмеялся, – Обращаю внимание организаторов! Это не я сказал! Штраф, если что, им!

В зале снова раздались смешки.

– А что вы сделаете, если я скажу… – он поднёс микрофон максимально близко к губам и прошептал, – «Детка, прости, я долго молчал…»

Толпа взвыла.

– Долгожданный слэм! – крикнул Тёмка, стянул с себя футболку и бросил на пол.

– Готов? – Аврора посмотрела на Макса.

– Ага, – он подарил ей ответный глуповатый взгляд. В горле пересохло. Этого момента он очень ждал. Сейчас хотелось взаимно противоположного: чтобы все люди разом исчезли, а они с Авророй раздевались только друг перед другом. А ещё: чтобы людей, наоборот, стало больше, и юношеская энергия разнесла этот зал на кусочки!

Они отошли к лестнице, ведущей на второй этаж. На перилах посетители оставляли свои футболки. Аврора и Макс повесили толстовки.

– На раз-два-три, – крикнула Аврора и взялась за край своей футболки.

– Ага, – ответил Макс и, не дожидаясь счёта, разделся по пояс.

– Ну, типа, три, – хмыкнула Аврора и тоже сняла футболку.

Толпа молодёжи с обнажёнными торсами собиралась возле сцены в огромный круг. Фронтмен попил воды.

– Ну, что? Все в сборе? Моя очередь?

Под аккомпанемент девчоночьих визгов Илья избавился от футболки.

– Начинаем! «Детка, прости, я долго молчал…»

Нарочито тихий куплет никого не обманул. Все ждали. Только единичные зрители остались полностью одетыми. Но находились и те, кто разделся до трусов.

– «Во мне прошла главнейшая из революций…», – прошептал в микрофон Удальцов. Музыка на секунду затихла, а потом началось сумасшествие.

– «Мне больше не нужны твои нюдсы!»

Со сцены летели истеричные, звонкие ноты, очередями летел в зал бластбит, хлёсткими волнами затапливали собравшихся басовые партии.

Полуобнажённые тела разбегались и сталкивались друг с другом, не чувствуя боли от этих стычек. Обливали друг друга пивом, обнимались за время коротких встреч даже с теми, кого видели впервые. Запах чужого пота действовал возбуждающе, всё это напоминало первобытные ритуальные пляски.

Макс выкрикивал бранные слова, подпевал песням, закрывал глаза и тряс головой, как безумный и полностью отдался вихрю из музыки и человеческих тел. Он нёсся вместе с Авророй и Тёмой на таких же сумасшедших людей и был счастлив. Тревоги прошедших месяцев отпускали. Этот зал уж побольше его комнаты! Здесь ярость можно выместить по полной.

Под грохочущую музыку он избавлялся от мучившей негативной энергии. Он представлял себе замершую в молчании мать и, чем больше видел её молчаливой, тем громче орал сам:

– «Нюдсы, еее! Нюдсы, ооо!»

Они разгонялись, бежали в толпу, сталкивались с незнакомцами, на мгновение становились родными и снова отталкивались. Круг расширялся, и всё повторялось сначала.

– «Мне не нужны твои нюдсы…»

Тёмка схватил Макса огромными ручищами, прижал