Русская Америка. Голливуд - Михаил Дорохов

Взамен Уорнеры подписали соглашение о намерениях. По поводу звукового полнометражного фильма. Если его разорвать — они выплатят мне тридцать тысяч. Для их компании сумма не очень большая, но мне она позволит держаться на плаву некоторое время, пока я не найду новых заказчиков.

'…В через два дня показ стартует ещё в нескольких кинозалах, переоборудованных за счёт городского фонда развития.

Что же увидят и, главное, услышат завтрашние зрители? Мисс Ирен Рич предстанет перед публикой в коротком, но ёмком ролике, посвящённом городским инициативам мэра Джорджа Крайера.

Сам мэр прокомментировал это так:

— Я рад тому, что к борьбе с преступностью и за оздоровление нашего города начинают примыкать голливудские кинокомпании — одна из основ экономики Лос-Анджелеса. Уверен, вместе мы победим!..'

Я слегка покривился. Бодаться с преступностью — увольте. Снимать социальные ролики — пожалуйста. А бандитов пусть ловит полиция. У меня и так из скелетов не шкаф, а целый гараж… Из сожжённого авто с налётчиками на банк, склада с грабителями в Сан-Франциско и парочки гангстеров из Флориды, прикопанных в терриконе прямо под вывеской «Голливудлэнд»…

Я снова принялся читать:

'…Пантомима или говорящая реальность?

Уже завтра вечером каждый зритель, выходя из «Уорнерс», сможет ответить для себя на вопрос: каково будущее кинематографа?

Сторонники старой школы утверждают, что магия кино — в универсальном языке жестов, в музыке тапёра, рождающейся здесь и сейчас, в силе воображения, которое достраивает за кадром недостающие звуки. Они видят в звуке угрозу чистоте и поэзии визуального искусства…'

Старая школа, это в том числе и Джон Гилберт, что «доставал» меня судебным разбирательством за потасовку на вечеринке Видора Кинга. Только вчера мне пришлось участвовать в качестве ответчика на тягомотном заседании в суде.

Радовало, что адвокат Александра Левина — Николай Михайлович Оболов, который теперь работал и со мной — оказался действительно докой и смог перенести дальнейшее разбирательство. Пока что всё казалось долгой вознёй, и я не чувствовал давления на суд со стороны тех, кто стоял за Гилбертом.

Иск от самого взбалмошного актёра можно было выдержать. Тем более Николай Михайлович уже разыскал и тех свидетелей на вечеринке, кто не «страдал» излишней любовью к Гилберту и свидетельствовал о том, что он сам попытался меня ударить.

А вот если за Джона начнёт «вписываться» MGM, то будет тяжело. Это большой киногигант, и связей у них столько, что я могу увидеть небо в овчинку… Так, что там дальше пишут?

«…Но что, если будущее — за синтезом? Что, если технология „Витафон“ и смелость студии „Будущее“ откроют новую, не менее, а может, и более богатую страницу? Представьте себе драмы, где вы услышите не только слова, но и шёпот дождя за окном. Комедии, где смех рождается не только от гримас, но и от остроумной шутки, произнесённой с идеальной интонацией. Мелодрамы, где трепет в голосе героини скажет вам больше, чем самый выразительный крупный план…»

Ага! А такие, как Гилберт быстро покинут пьедестал. Потому как «голосом не вышли»!

'…Братья Уорнер и мистер Бережной, похоже, сделали свой выбор. Они не просто верят в это будущее — они строят его своими руками, вкладывая колоссальные ресурсы и свою репутацию. Они предлагают нам, зрителям, стать не просто свидетелями, а участниками этой революции.

Не упустите свой шанс услышать будущее, которое начинается завтра, 25 января, в кинотеатре «Уорнерс». Приходите, посмотрите и главное — послушайте. Услышьте божественный голос Ирен Рич, льющийся с экрана. И задайте себе вопрос: готовы ли вы к тому, чтобы кино наконец-то обрело свой голос? Ответ, мы уверены, будет очевиден'.

Что ж. Могу сказать, что репортёры Гарри Чендлера отработали на все сто и не поскупились на похвалы. Похоже, медиамагнат действительно всерьёз решил взяться за сотрудничество. Главное — не отдавать ему бразды правления и не пускать глубоко в свою кухню…

Сквозь толпу я заметил братьев Уорнеров. Джек, самый энергичный из них, что-то живо обсуждал с группой репортёров, размахивая руками и сияя фирменной улыбкой. Гарри стоял чуть поодаль, более сдержанный, но по его напряжённой позе и частым взглядам на часы было видно — он волнуется не меньше моего. Сэм Уорнер, мой главный сторонник, поймал мой взгляд, пробираясь ко мне сквозь толпу.

— Иван! Ну как ты? Волнуешься? — он хлопнул меня по плечу, его лицо сияло предвкушением. В запале он даже стал фамильярнее.

— Неплохо, Сэм, — улыбнулся я, — В успехе я уверен. Здесь столько людей! Выглядит так, будто мы собрали весь город.

— И не только его! — он понизил голос, — В ложе будут люди из мэрии. И пара очень влиятельных джентльменов с Уолл-стрит. Успех сегодняшнего вечера может открыть нам новые кредитные линии!

— Что по поводу новой площадки для вашей киностудии? — спросил я.

— Нашей, Иван! — поправил меня Сэм, улыбаясь, — Ты же поручитель по просьбе мэра. Без этого мы бы не получили такой жирный кусок под студию. Павильон, оборудованный под звук, будет сдан первым уже на следующей неделе. Так что готовься снимать полнометражный фильм. И рекламу. Я говорил с Гарри Чендлером, у него уже есть предложения к тебе. Последнее решение он примет сегодня после премьерного показа! Ладно. Я пошёл, Джек и Гарри уже пошли в ложу.

Ну да, я и забыл, что кинозалы этого времени зачастую ещё имели отдельные ложи, наподобие тех, что были в классических театрах.

Вообще, Сэм не зря сказал про кредиты. Уорнеры испытывали трудности, их производство приносило доход, но при этом не такой большой, чтобы совершить рывок. Собственно, в «реальности» свой первый звуковой фильм они во многом снимали на заёмные деньги. Выхлоп от премьеры покрыл их в десятки раз и позволил компании сделать резкий скачок в своём развитии.

То, что Гарри Чендлер будет делать предложение — я знал итак. Всё шло к этому. На неделе я уже созванивался несколько раз с владельцем «Таймса». Но Сэм принёс хорошие новости — похоже, первые крупные заказы у моей киностудии «Будущее» появятся в самом скором времени.

Я решил подняться наверх, в будку киномеханика. Мне хотелось быть ближе к эпицентру, к тому месту, где рождалась новая история.

Лестница за залом привела меня к неприметной двери. Я постучал и вошёл. Будка была тесной, пропахшей озоном, машинным маслом и горячим металлом. Два механика, мужчины в заляпанных спецовках, возились вокруг двух аппаратов.

Слева — обычный кинопроектор «Симплекс», с которого