Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

целых четыре дня — и понравилась мне значительно меньше, чем наш с Сорой коротенький «медовый месяц», когда мы из Тверна добирались до поместья Коннах. Уединиться у нас с женой — хотя бы даже просто для приватной беседы — ни разу не получилось, слишком уж много народу кругом! Да и обстановка не располагала к интимности.

Кроме того, как я ни старался предотвратить это, все равно в дороге у нас хватало мелких неурядиц — от отвалившейся подковы до поноса, который пробирал сразу нескольких человек кряду!

Однако в итоге мы все-таки добрались до поместья Флитлинов и въехали на мощеный двор — совсем как шесть лет назад! (Или шесть с половиной, учитывая местную длительность секунды.) И граф Флитлин, как-то разом постаревший после прошлогодних испытаний, так же гостеприимно вышел нас встречать.

Правда, на сей раз я не заметил в нем ни малейшего следа благосклонной снисходительности к дочери: он разговаривал с Тильдой уважительно, как бы даже не заискивающе. А она держала себя с отцом вежливо и любезно. Не сказать, что прохладно, но без прежней стеснительности. Хм. Это изменения в политическом весе Школы так повлияло, или Флитлин в принципе видит теперь в матушке более самостоятельного игрока, чем раньше, будучи уверенным, что я не мог бы так быстро набрать силу и влияние без ее помощи?

В принципе, он прав во всем, и я совершенно доволен таким развитием событий!

Интересная деталь: с Сорой Флитлин также раскланивался и держался крайне уважительно — как с равной (Великие мастера по статусу как раз примерно равны высшим феодалам). При этом глаз отвести не мог. И я отлично его понимал. Он не мог не помнить, как Сора выглядела при прошлом визите, не мог не знать, сколько ей лет. А сейчас она казалась ровесницей Тильды! Ну ладно, может быть, не совсем ровесницей, однако на разницу в возрасте намекали лишь седые волосы. За минувший год седину Соры изрядно разукрасили светлые пряди, но пока они были еще не столь заметны из-за ее натурального платиново-пшеничного цвета. По моей просьбе Сора все-таки не стала приводить свою шевелюру к общему седому знаменателю.

Однако даже седая, моя жена приковывала взгляды — и это помимо ее статуса Великого мастера! Как я уже не раз упоминал, Соре очень повезло с внешностью: редкостно правильные черты лица при явно видимом интеллекте и великолепной фигуре производили неотразимое впечатление. Флитлин, кажется, даже на несколько минут потерял дар речи.

«Подожди, пока увидишь ее в вечернем платье и драгоценностях!» — с иронией подумал я.

Сора, конечно же, заметила пораженный взгляд графа и довольно едко прокомментировала его, когда мы остались наедине. Насчет, так сказать, хотений и возможностей пожилых мужчин с пожилыми женами.

— Честно говоря, не могу его за это винить, дорогая, — фыркнул я. — Прошлый раз мне пришлось драться на балу из-за того, что кто-то хотел прощупать на прочность Школу Дуба. В этот раз, видимо, придется отражать чьи-то нападки из чистой зависти! Такое счастье — и маленькому скромному мне!

— Ну-ну, не прибедняйся, — улыбнулась жена. — Маленький он! Скромный! Знаменитый Пророк, о котором самые дикие слухи ходят! Хотя… своего рода карма, конечно.

— Какая карма?

— Ну, раньше, когда мы с тобой вдвоем выходили в свет, все завидовали мне: такая серая мышка — и такого мужика отхватила! Теперь наоборот… пока думающему так не расскажут, кто ты такой.

Я покачал головой.

— Ты никогда не была серой мышкой.

— Не в твоих глазах, разумеется, — кивнула Сора. — Уж это я всегда знала!

Однако еще до начала бала и гипотетических вызовов на поединок мне пришлось выдержать поединок другого рода: деловые переговоры с Барнсом и Эйтсом, из-за которых я сюда и приехал.

Из этих двоих меня больше всего интересовал Барнс. С ним я уже больше года вел переговоры о том, что хотел бы открыть свой «завод» — да, я так, не мудрствуя лукаво, назвал мое производственное предприятие — возле железного рудника на его землях. И все это время граф как-то не особенно горел желанием давать мне такое разрешение. Слухи о моих чудесах, кажется, тут скорее помешали, чем помогли.

Однако теперь я надеялся все же его доломать. Или, точнее, доискушать — да-да, я, Пророк Истинного бога, искушаю прибылью аристократа! Впору посыпать голову пеплом. Или просто вспомнить, что человеку святость вообще не свойственна, а Сын Божий, по преданию, даже не нашу планету явился — а куда-то еще, какому-то другому человечеству.

— Мне нужно идти с тобой? — уточнила Сора, когда я на следующее утро переодевался после тренировки, чтобы отправиться на эту беседу.

— Если бы это были главы Школ или любые другие ранговые бойцы, я бы сказал — обязательно, — ответил я. — А так… как хочешь. Выгнать они тебя точно не посмеют!

— Тогда не пойду, — покачала головой Сора. — Еще не хватало, чтобы ты выглядел подкаблучником — особенно при нашей видимой разнице в возрасте! Я просто думала, вдруг тебе нужно, чтобы они отвлекались, пялясь на мой бюст.

— Ну уж нет! Твой бюст для таких мелочей использовать не будем. Только по прямому назначению, — я поцеловал ее.

Сора ответила, и мы чуть было не перешли к тому самому прямому назначению — но, к счастью, вовремя опомнились. Хотя куда охотнее я провел время с женой, чем с тремя надутыми аристократами, которые будут смотреть на меня, как на мальчишку-выскочку!

Доверенный слуга Флитлина проводил меня в его кабинет, где мне бывать в предыдущие визиты еще не доводилось. Это оказалась полутемная комната, вроде бы чисто прибранная и вроде бы функциональная, но у меня сложилось впечатление, что хозяин не слишком часто ею пользовался. Однако здесь имелся удобный стол с пододвинутыми к нему деревянными креслами. Пока он пустовал, но граф Барнс и барон Эйтс в кабинете уже присутствовали: беседовали с графом Флитлином, стоя у окна, с бокалами в руках. Граф Барнс — примерно ровесник Флитлина, но куда ниже ростом, полнее и добродушнее на первый взгляд, при более внимательном анализе производил впечатление человека расчетливого, осторожного, умеющего считать деньги. А вот более молодой барон Эйтс, высокий и худой, казался печальнее и холеричнее. Почти комический дуэт!

— Доброе утро, господа, — сказал я. — Прошу простить, что заставил себя ждать: известие о том, что вы уже собрались, достигло меня во время тренировки — пришлось переодеться!

Я ожидал кивков и снисходительного «ничего-ничего» в лучшем случае. Однако все три старика живо оставили бокалы, и граф Барнс с энтузиазмом воскликнул, выдерживая роль этакого добродушного пузанчика: