Тьма. Том 4 - Лео Сухов

— Так, может, Волковых отозвать? — внёс предложение Иванов.

— Вот и попроси, чтобы эти два из ларца одинаковых наглеца её отозвали! — царь ткнул пальцем в голов РУТ и ПУП. — Да и, в конце концов, Иванов… Ты чего выступаешь, а?

— Предлагаю, государь! — спокойно пожал плечами тот. — В рамках рабочей деятельности…

— Нельзя Волкову отзывать! — возмутился глава РУТ.

— В рамках рабочей деятельности тоже нельзя! — поддержал его голова ПУП.

— Видишь? Нельзя! — покачал головой царь. — Согласовано же мной…

— И что тогда делаем? Наблюдателя отзываем? — Иванов, пожалуй, был единственным человеком в этой комнате, который оставался невозмутим и собран.

Все остальные либо боялись, либо злились. Точнее, злился только царь, а остальные боялись.

— Ну отзывай… Прямо сейчас… Звони ему давай! — приказал его величество, сложив руки на груди. — Вот прямо при мне звони!

Иванов пожал плечами и, достав трубку, вызвал нужный контакт. После чего одна его бровь приподнялась, а сам он демонстративно включил громкую связь:

— К сожалению, ваш собеседник находится вне зоны действия сети…

Следом в трубке раздалось шуршание прерванного вызова. Царь нахмурился, а Иванов развёл руками и убрал трубку обратно в карман.

— Так, наверно, он по правилам номер сменил… — выдвинул версию представитель опричнины.

— Чьим правилам? — поинтересовался царь.

— Батюшки вашего покойного, — напомнил Иванов. — Уж сколько лет прошу вам отменить эти правила… И указ этот про двусердых и обычных тоже бы…

— Так, Иваныч! Щас как тресну по балде твоей наглой! — весьма сдержанно, кстати, возмутился царь. — Ты мне что, в личные помощники записался? Напоминает он… А как связаться-то с твоим этим наблюдателем? А?

— Да как… Заехать надо к нему, новый номер узнать… — ответил Иванов, улыбнувшись одними губами. — Ну или ждать, когда он сам выйдет на связь.

— И чего ты тут сидишь? Ждать собрался? Или не помнишь, за что я твоего подчинённого на край света отправил? — хмыкнул царь.

— Да разве же такое забудешь… — выразительно содрогнувшись, ответил Иванов.

— Да у тебя на морде лица написано, что ты всё забыл! Живо метнулся в Ишим! — снова забуйствовал его величество, рукоприкладствуя над столом.

— А вопрос насчёт Третьякова? — уточнил Иванов. — Отложить?

— Иваныч! Не зли меня! — царь догадался, что опричник, кажется, слегка издевается над опорой и надёжей Русского царства. — Сколько тебе на Третьякова надо, а?

— Четыре дня, ваше величество, — спокойнейшим тоном отозвался Иванов.

— Значит, шестого ноября вернёшься, а седьмого уже в Ишиме? — уточнил царь.

— Возможно, восьмого, — покачал головой Иванов. — Зато прямо ночью.

— Вот и давай, работай… Но лучше всё-таки седьмого, а? — царь поморщился. — Вот сердцем чую, что медлить нельзя… Вот… Вот прямо вот…

Он сжал кулак и затряс им, показывая всю глубину и силу своего предчувствия. Да, иногда его величество, получивший в юности лучшее образование из доступных на Руси, становился очень косноязычным.

Зато оставался всё таким же понятным и доходчивым.

— Если полёты закроют, раньше восьмого не доберусь, — возразил Иванов.

— Ты, Иваныч, давай! Поспеши! — попросил царь уже совершенно спокойным тоном. — А вы двое, живо доклады мне на стол!

С этими словами он встал из-за стола, показывая, что разнос окончен. И погрозив напоследок собравшимся пальцем, бодрым шагом направился к выходу. Следом незримыми тенями скользнула дворцовая охрана и телохранители-опричники.

А Иванов незаметно вздохнул. От запутанного Ишимского клубка царя стоило бы держать подальше. Но кто же знал, что девчонка Волковых так неудачно попадёт в переплёт? А теперь приходилось расхлёбывать. Уж слишком осведомлённым оказался государь всея Руси. Впрочем, иначе и не могло быть. Чтобы удержать в узде такого титана, которым стало царство Русское, нельзя было снимать руку с пульса.

И нынешний царь это умел…

В отличие от своего покойного батюшки.

Уже выходя из палат, Иванов краем уха услышал, как его величество распекает в коридоре кого-то из своих дьяков:

— Ну и что, что несогласны? Ты что, намекнуть не можешь? Моим именем пригрозить?.. Ну так скажи ему, что я могу и обратно гайки крутануть! Будут артачиться — верну, к хренам, крепостное право! Царским указом!.. Нет, не буду, конечно… Но ему-то откуда знать?

Кажется, царь планировал радикально вскрыть нарыв, назревший между двусердыми и обычными. И это не могло не радовать старого опытного опричника…

В светлой горнице находилось трое. Один из них — высокий мужчина с кучерявой бородой и шевелюрой. Он сидел за столом, постукивая по столешнице пальцем, и слушал, как двое остальных общаются.

Второй человек — мужчина с окладистой бородой и носом-картошкой. При этом, несмотря на молодость — всего лет тридцать ему было — он явно страдал излишним весом.

Однако больше всего внимания приковывал к себе третий человек. Тот самый, который стоял на коленях и трясся от страха. Видимо, он так боялся тех, с кем говорил, что никак не мог взять себя в руки.

Он был невзрачным, юным и забитым. Глупое вытянутое лицо, блёклые невыразительные глаза, бегающий взгляд и спутанные сосульки мокрых от пота коричневых волос. При этом юноша не был слабым. Он был достаточно развит физически, что совершенно не вязалось с общим впечатлением о нём.

— Ну и куда ты полез? Зачем тебе эти тётки великовозрастные? — спрашивал у юнца полноватый мужчина. — Тебе что сказали, дурак?

— Искать двусердых девушек… — стуча зубами, отозвался тот.

— И почему ты не ищешь их? — терпеливо спросил полноватый.

— Я же нашёл! — пискнул испуганный.

— Кого, тёток этих? — удивился полноватый. — Ты что, тёток от девушек отличить не можешь? Ну девушка — она же молодая должна быть. А ты зачем старых клуш выбираешь, а? Чем моложе — тем лучше. Как ты собираешься вселять ужас в двусердых, если убиваешь каких-то тёток?

— П-простите, я не знал… — захныкал стоящий на коленях.

— То-то и оно… А теперь знаешь! — кивнул полноватый. — А значит, теперь ты встанешь и пойдёшь искать, кого помоложе… А лучше бы и познатнее… Хотя нет, постой!

Испуганный уже начал было подниматься, но снова бухнулся на колени с обречённостью на простоватом лице.

— Надо тебе ещё пару рун поставить! — осмотрев его слева и справа, заметил полноватый. —