Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

— 2-й, повредили левый. Только сбалансировал. Вижу пять машин, — комментировал Олег Игоревич обстановку на подступах к площадке.

Только я развернулся, как обнаружил отсутствие сопротивления внизу. Но теперь надо прикрыть командира.

— Понял. Навожусь.

Автоматический режим включён. На большом экране высветилось изображение цели. Это был большой пикап с установленным пулемётом.

Прицельная марка наведена. Символ разрешения пуска горит. Пора!

— Пуск! — доложил я.

Раздался глухой стук с левой стороны, и к цели устремилась ракета. Сделав пару витков, управляемый «Вихрь» продолжил полёт. Счётчик дальности показывал 6 километров, а времени до поражения осталось 10 секунд.

— Есть! — произнёс я, увидев на экране вспышку.

Быстро переключился на пушку и начал атаку по автомобилям. Расстояние уже совсем не 6 километров.

— Тарелка, я 201-й. Попали под обстрел. У меня левый двигатель повреждён. Атакуют нас с земли. Район Точки 2, — доложил в эфир Тобольский.

Надо быстрее отработать по машинам, пока они не подъехали ближе и не открыли огонь.

Палец лёг на гашетку, и я аккуратно пустил очередь из пушки. Вертолёт задрожал от сильной отдачи. Снаряды не оставили шансов одной из машин. Взрыв. Автомобиль вспыхнул ярким пламенем.

— 201-й, понял. Посадка в Хаме. Повторяю, в Хаме, — ответил Тобольскому оператору Як-44.

В этот момент я резко отвернул вправо, но тут очередной пуск ракеты.

— Отстрел! — услышал я голос Тобольского.

Ему самому уже пора уходить, а он всё кружится в районе боя.

Сбоку приближалась тёмная точка, отбрасывая дымный след. Первая серия ловушек, затем вторая. Ручку отклонил от себя, резко пикируя вниз.

— Ещё! — проговорил я про себя, с трудом вытягивая вертолёт.

Взрыв произошёл сверху, но вертолёт всё равно тряхнуло. Я бегло взглянул на приборы, оценивая состояния. Всё в норме.

— Выхожу на боевой. Цель вижу! — доложил я, отворачивая в сторону машин.

Очередной пуск НАРов и две машины уничтожены. Поле боя и бывшей посадочной площадки скрылось в пыли и тёмном дыму. Больше тут уничтожать было нечего.

— 1-й, следую в сторону Хамы. Готов пристроиться справа, — доложил я, догоняя по маршруту Тобольского.

— Давай, — ответил комэска.

Я приблизился к его вертолёту и занял место в строю. Воздушный поток от винтов Ка-50 Тобольского заставлял сильнее работать органами управления. Но главное — закрыть его единственный работающий двигатель.

— Как там у меня? — спросил Олег Игоревич.

— Уже не дымит, но течёт. Держим скорость по прибору 120?

— Да. Управление не пострадало, — ответил комэска.

Напряжение от боя начало снижаться. Я почувствовал, как шея уже не так напряжена. На секунду я слегка прогнулся, заставляя себя расслабиться, но сразу не получилось.

Полёт на базу Хама выдался спокойным. Однако это не стало утешением от провала первого боевого вылета на новом вертолёте. В голове начали выстраиваться гипотезы о произошедшем.

— 201-й, как обстановка? Борт управляется? — продолжался опрос в эфире.

Оператор с Як-44 передавал запросы от Мулина.

— Управляется. Пускай встречу готовят в Хама. Нужна команда техпомощи, пожарные и вооруженцы. Желательно наши.

— Понял вас. Уже вылетели в вашу сторону, — ответил ему оператор.

— Спасибо, — спокойно сказал Тобольский, но в его голосе чувствовалось напряжение.

Думаю, что после посадки он всё выскажет первому попавшемуся сирийцу. По мне так нас просто решили сегодня «слить».

Посадку на аэродроме выполнили спокойно. Стоянку нам предложили на перроне базы, но Тобольский запросил место в самой дальней части. Подальше от остальных самолётов и вертолётов, которых здесь было предостаточно.

— Отсюда должно было вылететь наше прикрытие. Все вертолёты зачехлены, — сказал в эфир Тобольский.

На стоянке и правда много Ми-8 и Ми-24, но их никто и не готовит к вылетам.

— 202-й, с прибытием. Выключение по готовности, — мило сказал мне в эфир местный руководитель полётами.

— Выключаюсь. Всех благ, — ответил я и сразу выключил радиостанцию.

Вертолёт Тобольского стоял от моего в сотне метров и уже был обесточен. Олег Игоревич открыл дверь кабины и спрыгнул на бетон.

В это время в нашу сторону двигались две машины с сирийскими военными номерами. Наверняка местное руководство отправило нас встретить.

Я быстро вылез и закрыл дверь кабины. Советских техников или солдат здесь не было, так что нужно самим будет охранять вертолёты.

— Как аппарат, Саня? — спросил у меня Тобольский, когда я подошёл к нему.

— Во! — показал я ему большой палец.

— А я вот свой даже распробовать не успел. Первая же очередь и попали в двигатель.

— И ведь пробили же. А я смотрю, огненная вспышка и вас нет.

— Всё как-то в один момент случилось. Я ж то же самое подумал, когда тебя не увидел. А потом голос в эфире услышал. Так что из передряги мы выбрались, но вертолёт один встаёт у нас «на прикол».

На посадку заходила пара Ми-8 в сопровождении двух Ми-28. Похоже, что это прибыли наши специалисты.

Но ещё раньше них прибыли хозяева базы. Сирийские машины остановились недалеко от нас. Оттуда вышли несколько человек в лётной и технической форме.

— Друзья! Как мы вам рады! — сказал на русском языке самый первый из них, двигаясь к нам.

Он был высокого роста, худой, и от него пахло весьма неплохими духами. На руках золотые часы. Один из передних зубов блестел на солнце золотым отливом. Ещё и солнцезащитные очки были у этого сирийца явно некитайские.

В этот момент он расставил руки, готовясь нас крепко обнять. Но мы с Тобольским синхронно сделали шаг назад.

— Вы кто и что вам нужно? — спросил у сирийца комэска.

— Я заместитель командира этой базы. Нас предупредили, что смелые русские пилоты к нам прилетели. Мы вас, друзья, уважаем. Как долетели?

Издевается что ли? Может слепой и не видит дырок в наших фюзеляжах. Да только по одному выражению лица Тобольского можно и нужно свалить и не приближаться к нам.

— Спасибо, но мы сами. Вы уже нас прикрыли сегодня.

Сириец снял очки и показал двум техникам на мой вертолёт.

— Возьмите под охрану. Не спускайте с него глаз, — приказал он на арабском.

— Не стоит, — ответил я на том же языке и положил руку на свой автомат.

Сирийцы остановились, не решаясь сделать дальше