Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов

class="p1">— Мда… Ну и заварили вы кашу! — хохотнул дядя, став, впрочем, совершенно серьезным. — Впрочем, сейчас не об этом. Поспешим к губернатору. Доложиться. Иначе врагом станете. Подарки, надеюсь, ему купить ума хватило?

— А то, как же!

— Берите их и поехали.

— А как же тетушка, братья и сестрица?

— Тетушка ваша с самого утра визит наносит своей подруге, далече отсюда. И едва в ближайшие пару часов явится. Николай третий день на заводе селитряном. Авария там. Говорят, двух человек убило. Лобачевского привлек и других — исправляют. Сергей — у Кристиана Шарпса, там какие-то проблемы. Дмитрий так и вообще с вашим отъездом поселился в Казанском университете — все опыты с плесенью своей ставит.

— А Мария?

— С тетушкой. Девица на выданье. Мы сейчас ей партию поинтереснее подбираем, вот ее людям и показываем. Так что, поедемте скорее. Время ценно как никогда. А то Сергей Павлович, не ровен час, сам приедет…

Так и поступили.

Внезапное появление молодого графа застало врасплох всех, и губернатора тоже. Толстой ведь не извещал о своем возращении письмом, пущенным вперед. Да и вообще совсем не укладывался в сроки. О том, что Лев Николаевич выехал из столицы — их, конечно, уведомили. Но сроки все давно прошли. Вот и не знали, когда его ждать.

Граф же заглянул в Москву, совершив там массу полезных визитов. Потом наведался в Тулу. Все же надо было посветить лицом и кое-какие беседы провести. Готовясь к весьма вероятным работам по каналу. На несколько дней растянулось, после которых только удалось вырваться в Ясную поляну, проведя там мало-мало беглую ревизию. Ему ведь это поместье отошло. Небольшое, всего полторы сотни десятин при сто двадцати трех «душах» мужеского пола. Ну и с усадьбой одноэтажной, хоть и каменной. Возиться с крепостными у него не имелось ни малейшего желания. Вот и хотел — поглядеть на все своими глазами, ну и подумать — что со всем этим делать.

И только потом направился в Казань.

Благо, что он достаточно провозился, чтобы явиться к Волге уже после освобождения ее ото льда. И нормально переправиться. А то сиди на берегу и кукуй…

— Я смотрю, дядя, у вас тут все строиться началось. Как так? Денег же не было. Готовиться готовились, но с надеждой на мечту. Я даже думал свои доходы от кондомов направить на это дело, чтобы спасать ситуацию.

— А архиепископ нашел добрых людей, согласившихся рискнуть и вложиться в акционерное общество. Помните, вы его предлагали Сергею Павловичу, чтобы акции напечатать и через них денег добыть?

— Он же говорил, что император не дозволял.

— Дозволил. Архиепископ недели через две после вашего отъезда пришел к Шипову с визой императора, уставом общества и векселями на два миллиона рублей, выданные под гарантии вручить этим людям акции на соответствующую сумму. Не зря, как говорится, в столицу человек съездил.

— Мда… — покачал головой Лев. — И что, поставщики строительных материалов не шалили?

— А куда им деваться? Им же денег на развитие давали под гарантии цен. Да и совет твой губернатор этим ушлым господам напомнил. Про то, что их надобно вешать. Как вы тогда сказали?

— Любая большая стройка начинается с вешалки.

— Да-да. С виселицы. — хохотнул Владимир Иванович. — Так, Сергей Павлович ее и велел собирать на видном месте. Чтобы дурных мыслей в голову ни у кого не лезло. Так что все обходилось. Пока, во всяком случае. Теперь же вы вернулись с репутацией совершенного отпетого головореза…

Лев продолжал осматриваться.

Его проект дома чем-то напоминал раннюю советскую кирпичную серию 1–260[2]. В свое время графу довелось в таком пожить, в детстве, вот и запомнил ярко, хорошо.

Собственно дом был модульным.

Базовой секцией являлся подъезд, с планировкой аналогичной 1–260–1. За исключением того, что площади закладывались побольше и внешние стенки кухонь образовывали эркер. Общий: по «треугольничку» каждой квартире. А так — все те же по две квартиры на этаже для каждого подъезда: двух и трехкомнатная.

Водонапорные башни давали холодное водоснабжение.

Ограниченное.

Слабенькое.

Но давали. Обеспечивая подъем воды аж на второй этаж по чугунным трубам, отлитым на заводе Строгановых. Шипов приметил, что Лев там часто заказы размещает. Вот и сам обратился.

Канализация была сделана. Ну такая — локальная с общими «септиками», если так можно выразиться. Куда стекали отходы самотеком и далее отбирались службой золотарей.

К слову сказать, сама концепция кухни, а точнее, кухни-столовой в каждой квартире оказалась непривычна. Обычно делали одну на всех. Иногда две, выделяя господскую. Здесь же подошли по плану Толстого, установив все необходимое в каждую квартиру. Выведя даже кухонную вентиляцию от смежных кухонь в трубы. Ну а как еще? Не в окно же дым отводить. Готовить ведь собирались на дровяных печах, которые у тех же Строгановых и заказали. Тяжелые, но разборные из чугунных панелей.

Отопление тоже имелось.

На улице во дворе располагали котельную, которую должен был обслуживать дворник за дополнительную плату. Там грели воду, и горячий пар уводили по чугунным трубам в дом. Своим ходом. Чего на два этажа вполне хватало. Охлаждаясь там и конденсируясь, пар возвращался самотеком в котельную. Из-за чего она размещалась заглубленной, как землянка. Эти трубы и батареи опять изготавливали Строгановы.

Не хватало только электрического освещения для полноты картины и нормальной дороги. Все же трамбованная щебенка не лучший вариант. Да и сточные канавы надо бы заменить чугунными или керамическими трубами большого диаметра с решетками сливов.

Лев Николаевич ехал и прямо любовался.

Конечно, до небоскребов было еще далеко. Но ЭТО уже росла не деревянная Казань, а кирпичная. Причем быстро. Вон — как грибы после дождя. И для 1847 года такой вид застройки выглядел невероятно передовым.

Да, доходные дома строили и выше.

Но…

Планировка, ориентированная на семьи и обвязка водоснабжением, канализацией и кустовым котельным отоплением казался чем-то волшебным. Для абсолютного большинства. А тут ведь не столица. Тут маленький провинциальный город. Из-за чего местные жители, осознавшие всю остроту и важность момента, прибывали в необыкновенном душем подъеме. Шутка ли — саму столицу обогнали!

Поначалу-то еще ворчали, не понимая.

А потом КАК поняли… Из-за чего, к слову, Льва Николаевича на улице приветствовал каждый, кто узнавал. Вот вообще каждый. Словно он не обычный житель, чуть ли не губернатор…

— Я только одного боюсь, — пробурчал дядюшка, долго молча и наслаждаясь реакцией Толстого.

— Чего