Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов

— Могли подумать вы, но вы не стали.

— Я доверился Эндрю, который хорошо знал и понимал этих русских. Но он остался в Санкт-Петербурге. И я требую, чтобы его отозвали и самым тщательным образом допросили. А лучше — пытали. Да — пытали. А потом сожгли бы на костре!

— Боюсь, что это невозможно. — криво усмехнулся лорд Палмерстон.

— Что?

— Еще до того, как вы приехали, из России пришло письмо. Этот ваш Эндрю подхватил оспу. И сейчас посольство на карантине. Он, если мне не изменяет память, отказался прививаться от оспы.

— Откуда там появилась оспа? — опешил бывший посол.

— Они написали, что пришел корабль из Индии. Или, вы думаете, я почему вам дал отдохнуть подольше? — грустно улыбнулся лорд Палмерстон.

— Полагали, что я тоже заболел?

— Да. Разумеется. Вы видели тот корабль?

— Лично я — нет. По таким делам связи поддерживал лично Эндрю.

— Я вообще не сильно понимаю, как в Санкт-Петербурге может оказаться корабль из Индии. Они же во льдах. Что про него вообще ничего не известно?

— Это фрегат «Цесаревна». Достаточно свежий, он сорок первого года постройки, большой, сорока четырех пушечный. В минувшем сентябре куда-то спешно уходил. Куда — неясно. Вернулся он, к слову, не в Санкт-Петербург, а в Кёнигсберг. Откуда и приехала группа людей. Собственно, Эндрю и должен был у них выведать, из какой-такой Индии они прибыли.

— Ясно… плохо.

— Что?

— Вы разве не знаете, что происходит вокруг Новой Испании?

— Я знаю, что США объявили войну Мексике и теснят ее по всем фронтам. Что-то еще случилось?

— Про Калифорнию вы не слышали?

— Слышал. Туда этот безумный граф уехал с группой головорезов. И вроде бы поднял не то мятеж, не то восстание. Там случилось что-то еще?

— А вам этого мало? — усмехнулся Палмерстон. — Этот безумный граф, как вы выразились, сумел отбить отряд наших бывших колонистов, перебив всех. Потом захватил власть в Сан-Франциско. Сколотил из испанских переселенцев и индейцев пару рот: пешую и конную, поставив во главе своих головорезов. С ними он провел несколько операций против армии США. Да, в Калифорнию отправили все полторы тысячи человек, но их треть уже убита, а остальные беспорядочно отступили. И оружие ему, судя по всему, привез именно этот фрегат. А то, что ему какой-то корабль привозил оружие и порох — это точно. Мы только не знали какой.

— Бред какой-то. Совсем на Николая Павловича не похоже.

— Бред⁈ — чуть привстал Палмерстон. — Вы хотите сказать, что я вам лгут и выдумываю?

— Ни в коем случае! Я… просто обескуражен. Царь никогда так не поступал.

— Когда-то все случается впервые. — пожал плечами лорд. — Осенью к берегам Мексики подошел русская эскадра из трех линейных кораблей и пары фрегатов. После чего Россия признала Мексику и завязала переговоры, хотя мы немало усилий предприняли для противодействия этому. Заодно сняв с нее морскую блокаду.

— Ужасно… просто ужасно… — покачал головой Джон Блумфилд. — Это та эскадра, о которой я вам писал?

— Да. Именно она. Вы знаете, что сейчас готовят русские?

— У них сейчас идет сокращение армии, и много прикормленных мной и моими предшественниками людей утратили свои должности. Этот же Лазарев… он просто одержимый. Моего человека, который пытался с ним подружиться, он выкинул в окошко своего корабля, прямо в воду, запретив оказывать ему помощь. Бедолага там чуть не утонул, а я лишь чудом узнал об этой истории.

— У вас остались контакты морских офицеров, а лучше капитанов, которые могли бы нам помочь?

— Сэр… я…

— Что вы?

— Я поклялся удалить из России, а потом до конца своей жизни ничего дурного не делать, связанное напрямую с ней.

— Вы сейчас мне это говорите серьезно? — ошалел лорд Палмерстон.

— В том случае если им станет известно об ином, то русские пообещали предать огласке письмо, написанное моей рукой. В ней я назначаю Шамилю денежную награду за голову того колдуна.

— Вы дурак? — с какой-то жалость в голосе, спросил его визави. — Кто же пишет такие письма своей рукой?

— Шамиль бы не поверил. От меня он получал много полезных писем.

— Плохо… очень плохо. То, что это письмо уничтожит вашу карьеру, а возможно, судьбу — ваша забота. Глупость должна быть наказуема. А то, что это выставит Великобританию в очень неприглядном свете — совершенно непозволительно.

— Сэр… — произнес и запнулся Блумфилд.

— Что еще? — раздраженно спросил министр иностранных дел Великобритании.

— Леонтий Дубельт просил передать на словах, что если мы попытаемся… хм… как он выразился «проказничать», то они не только обнародуют все, что накопили на нас, но и пришлют послом Льва Николаевича Толстого.

— И в чем подвох?

— Судя по всему, у них очень много всего накопилось. И не только по нашей деятельности в России. Точнее, я сказать не могу, однако, едва ли Дубельт или Николай Павлович, которого он представляет, способны блефовать. Не такие они люди. Если подобное сказали, значит, у них накопилось уже столько всего, что нам не отмыться.

— А этот Лев. Что в нем такого? Почему им нас пугают?

— Это тот самый колдун, который пленил Шамиля. Чрезвычайно опасный человек. Именно его голову я и закал.

— И чем этот забияка может нам угрожать тут — в Лондоне? — хохотнул Палмерстон.

— Тем, что он в состоянии убить очень многих и сделать это по-разному. В том числе тихо и тайно. Да и вообще… я когда уезжал из России, он меня провожал. Ждал на улице. Подошел ко мне и шепнул: «Вы мне еще за Рагнара ответите[1]» и «Не будите Артура[2]».

— Что? — выпучил глаза лорд, совершенно не понимая эти дикие намеки.

— Сам не знаю, что это означает. Явно связано какими-то старыми легендами и мифами. Король Артур ведь спит. Видимо, он про него. Хотел со знатоками посоветоваться, чтобы разобраться…

Помолчали.

— Сэр, — нарушил тишину Джон. — Я виноват. Страшно виноват. Мне нужно было сразу понять, что Эндрю водит меня за нос и держатся подальше от этого колдуна. Но, что сделано, то сделано. Если вы дозволите, я запишусь добровольцем и отправлюсь воевать, чтобы кровью искупить свою вину.

— Я вас не узнаю. На войну?

— Я