Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов

кидалась подходящая партия негашеной извести[1]. Тепла известь выделяла примерно в пятнадцать раз меньше, чем при сгорании такого же количества сухих дров. Но, сжигать ничего не требовалось. Из-за чего установка получалась вполне себе компактная, как и расходник для нее — оксид кальция. Которые еще и пополнять можно было в пути.

Так что такая грелка стояла в ногах у Льва, закрытая меховым кожухом. И у кучера. Причем у всей их кавалькады. Имелся, конечно, определенный риск. Но для взрослых, трезвых и адекватных людей совершенно несущественный…

Разговор с императором все же состоялся.

И не один.

Поначалу скорее формальный.

Николай Павлович, как Лев и предполагал, до крайности не любил нарушение субординации и своеволие. Умствования тоже. Но случился эксцесс, который если не все, то почти все переменил.

— Вы, говорят, песню сочинили, — произнес тогда император.

— Для нижегородцев?

— Для них. — кивнул он. — А можете сочинить для меня?

— Кхм… — чуть не подавился Леонтий Васильевич. Да и остальные как-то притихли. А обед тот был в семейном кругу, куда и Дубельта позвали только как некую подстраховку на случай, если этот молодой граф начнет чудить.

Лев Николаевич повернулся к императору и внимательно посмотрел ему в глаза, пытаясь понять — шутка ли это. Но нет — он был серьезен. Что ставило Толстого в довольно щекотливую ситуацию. Он ведь не поэт и тем более не песенник.

Откажешь Государю? Плохая идея. Очень плохая. Полку, значит, каких-то там драгун сочинил, а тут — выделываешься. В сущности, это выглядело как оскорбление.

Согласишься? А что ему предъявлять?

И тут графа озарило.

За время, проведенное в Санкт-Петербурге, он уже неплохо сумел составить для себя психологический портрет Николая I. Глуповат и практически не образован, но старателен и упорен. Честен. Верен. Впрочем, это Лев Николаевич и раньше знал. Куда важнее другое — отношение этого человека к своему положению и своим делам.

Этот царь служил России. Искренним и самым самоотверженным образом.

Как мог.

И если бы потребовалось — жизнь за нее отдал. Не за свой престол, а за Россию. Собственно, тогда-то и всплыли обрывки воспоминаний у Льва Николаевича из прошлой жизни, будто бы он и сыновей своих не пожалел — в горнило Крымской войны бросил. В самую мясорубку вокруг Севастополя. Кого и как — уже не помнил. Но сам факт лег отлично в понимание личности.

Ума бы ему…

Образования…

Сейчас же, глядя в упор на императора, Льва Николаевича внезапно озарило. Он понял, как император себя ощущает и видит во всей этой истории. Ну, ему показалось, что он понял.

Граф вяло улыбнулся.

Взял у соседа чистую вилку в пару к своей. Обед у императора был обставлен по всем закона этикета, поэтому здесь имелось много разных приборов. Вот он парочку одинаковых и взял.

Чуть-чуть постучал ими по столу, прислушиваясь к звуку.

Немного приноровился.

Сделал небольшой проигрыш простого мотивчика. Считай барабанный аккорд — маленький кусочек, идущий по кругу.

Потом еще.

С третьего раз стало получаться более-менее терпимо. И стал напевать песню «О тревожной молодости», за вычетом третьего куплета, где про дружбу что-то было, так как он совсем не к месту получался. Песня ему хорошо знакомая и понятная. Сколько раз ее по пьяни пели в той, прошлой жизни…

— Забота у нас простая, забота наша такая: жила бы страна родная, и нету других забот…

Потом припев.

Пояснение про то, что где-то тут нужно к барабану добавить проигрыши горниста. Коротки. Как призвуки.

И дальше…

Наконец, закончил.

По помещению, где они обедали, растеклась тишина.

Немного помедлив, граф откланялся, заявив, что импровизация очень тяжело ему дается и теперь у него чрезвычайно болит голова. Да и вообще, он не поэт и так далее. Никто при этом ему ничего не говорил. Сам же Лев Николаевич чувствовал себя крайне неудобно и неловко.

Надо было такое ляпнуть?

Это же совсем иная эпоха. Тут вон — все еще гимны всякие едва ли отличаются от молитвы. А во главе эстетики стоит вообще «Боже царя храни». А Толстой тут с таким…

Однако на следующий день его вызвали в Зимний дворец.

Лев Николаевич ехал туда как на Голгофу, ожидая лютейший разгром. А оказалось… что он попал. По-хорошему попал. В самую точку. И угадал с самоощущениями Николая Павловича. Он их сам сформулировать не мог, но когда услышал эту песню…

И он сам растрогался.

И супруга его. Потому что Лев угадал, коснувшись их особых отношений.

Поэтому, приняли его приватно и после очень теплой беседы, выстроенной вокруг его здоровья, спросили, что он желает себе в награду.

— Ивановский канал хотел бы получить и земли к нему прилегающие, хотя бы на версту по обе стороны. А также право выкупа земли в прилегающих владениях по обычной для нее цене, без завышения, если она потребуется для нужд канала.

— Ивановский канал? — несколько опешил Государь. — Его же нет. Даже ваш дядя земляной снаряд волоком переправлял. Кроме того, вы знаете, сколько стоит ежегодно содержание? Даже сейчас.

— Вся проблема этого канала заключается в воде. Я правильно понимаю?

— Да, разумеется. Там и во времена Петра Великого можно было пройти только в половодье.

— Дело в том, что вода у нас есть не только на поверхности, но и под землей. Грунтовые воды. В тех местах, насколько я знаю, они залегают на глубинах от пятидесяти до ста метров.

— Откуда вы это знаете?

— На глаза какая-то статья попадалась. Она была посвящена добыче какого-то минерала и говорилось о грунтовых водах. — соврал граф. Так-то он в прошлой жизни тесно дружил с одним человеком, у которого в тех краях домик родителей был. И он в свое время ему все уши прожужжал на тему того, что везде все как у людей, а именно на их участке грунтовые воды «вильнули» и ушли глубже, из-за чего пришлось намного дольше возиться.

Император молчал.

Он думал.

Лев Николаевич же продолжил.

— Грунтовые воды у самой реки брать не стоит. Чтобы не снижать их питание. Надо брать чуть в стороне. Для чего ставить пруды питательные и наполнять их частью паводком, частью из таких колодцев.

— Вы уверены, что это возможно?

— Абсолютно. Там можно сделать вполне нормальный канал. Главное, не закладываться на какие-то впечатляющие результаты. Просто хороший рабочий канал. Не более. Но пропускать по несколько тысяч кораблей он точно