Тяжёлая реальность-2. Клетка - Хайдарали Мирзоевич Усманов

– она, ребенок Великого дома, стала смотрителем его жизни. И каждый миг, когда его пальцы дрожали и хватали воздух, она видела обещание. Он жив. И жив, возможно, не только как человек, но как мост между тем, что было и тем, что может быть.

Немного погодя Лираэль сидела в кресле у стены, неподвижная, словно статуя, и лишь её глаза – ясные, слишком живые для холодного полумрака медотсека – неотрывно следили за прозрачным контуром капсулы.

Каждое движение его груди, каждый слабый рывок пальцев, каждая вспышка светящихся линий под кожей отзывались в ней сразу несколькими пластами мыслей. Личными, детскими, сестринскими – и холодно-расчётливыми, что впитывались в неё с первых уроков в доме её рода.

Она не могла выкинуть из головы вид его истерзанного тела в "игровой комнате". Перед глазами вновь и вновь вспыхивали картины – ремни, сдерживающие движения, следы от кнутов и ожогов, сломанные ногти. Это был не просто пленник, а жертва – и жертва, доверившаяся ей. Он шёл рядом с ней, позволил приблизиться, принял её как спутницу. Пусть недоверчиво, пусть с оглядкой, но это было доверие. И теперь – всё разрушено. Не её руками, но именно её родом, её охраной, её кровью.

Лираэль понимала, что он не простит случившегося. Даже если выживет. Даже если снова посмотрит на неё глазами, в которых будет узнавание. – доверия там уже не будет. В лучшем случае – настороженность. В худшем – ненависть. Она медленно сжала пальцы до боли, ногти впились в ладони.

"Но и отказаться я не могу."

Он – последний человек. Существо из расы, которую все в учебниках называли вымершей ещё десять тысяч лет назад. Легенда, ставшая плотью. И если он несёт в себе память, если в его жилах течёт знание о том, что утрачено – артефакты, города, магия древних стихий – то всему этому просто нет цены. Любой Великий дом в Галактике отдал бы всю свою сокровищницу, чтобы завладеть хотя бы крошкой этого наследия. И она знала, что даже её собственный род не простит упущенной возможности.

"Даже если он отвернётся… Даже если он возненавидит меня… Я должна удержать его."

Она думала о том, как он прятал камни души и части тел чудовищ в неизвестном пространстве – без единого амулета, без ключей, словно между пальцами у него был целый карман иной реальности. Она думала о том, как исчезло копьё – оружие, которое её же солдаты пытались забрать. Она думала о том, что, несмотря на все пытки, его тело не сломалось до конца. Оно держалось. Оно сопротивлялось. Оно ещё пыталось вырваться.

"Он может быть сильнее, чем любой из нас. Даже без подготовки. Даже без школы. Его кровь – это сама история."

И тут в её мыслях появился холод, тот самый холод, который её наставники учили вызывать в сердце в моменты выбора. И если для рода Ильвэ он нужен – значит, она обязана стать его проводником. Обязанность выше чувств, выше страха, выше вины. Если доверие разрушено – значит, придётся строить иллюзию нового. Пусть он думает, что она единственная, кто на его стороне. Пусть привыкнет к её голосу, её присутствию, её рукам. Пусть видит в ней защиту, даже если когда-то сочтёт предательницей.

"Я не позволю никому забрать у нас это сокровище. Даже тебе, сестра. Даже тебе, мать. Я сделаю всё, чтобы он был нашим."

Она понимала, что слова в этой ситуации больше не помогут. Теперь нужны действия. Долгие, кропотливые, почти незаметные. Он должен чувствовать её рядом в каждом дыхании, в каждом проблеске сознания. Он должен привыкнуть, что именно её лицо и голос – это его якорь в этом мире. И тогда, возможно, даже если доверие разрушено, на его месте появится привычка. А привычка – иногда крепче любых клятв.

Но Лираэль знала и другое. Если он поймёт, что его снова обманули, что его снова используют… Тогда их ждёт не союз, а… Вражда… И враг такой силы, о которой пока никто в их доме даже не подозревает, может быть опаснее, чем целая армия. Она подняла взгляд, и свет от капсулы отразился в её глазах – не просто свет исцеляющих кристаллов, а холодный блеск решения.

"Я сделаю всё. Я возьму на себя его гнев. Я приму его недоверие. Но я не отступлю. Великий дом Рилатан должен получить то, что принадлежит ему по праву."

Она сидела, и её тонкая фигура напоминала не юную девушку, а уже взрослого стратега, что готовит планы на десятилетия вперёд. И только врачи, проходящие мимо, видели её мягкие, почти материнские глаза, устремлённые на парня в капсуле. Но никто из них не слышал, что внутри этих глаз жило два огня. Вина и расчёт. Один жёг её изнутри. Другой – освещал путь вперёд.

Всё ещё сидя в кресле у стены, она казалась внешне неподвижной, но внутри у неё кипела работа мысли. Она уже знала, что нельзя будет подойти к Кириллу с готовыми речами или попытаться оправдаться – в его глазах любое слово из её уст станет ложью. Поэтому план должен был быть другим. Не резкий рывок, а постепенное, медленное возвращение к тому, что у них едва-едва начинало появляться.

Первое, что она решила – присутствие. Она будет рядом. Не слишком навязчиво, не выставляя это напоказ перед охраной или врачами, но так, чтобы, открыв глаза, он всегда видел её. Пусть не сразу осознает… Пусть даже будет раздражён… Но в глубине сознания у него закрепится:

“Она рядом. Она не ушла.”

Для этого Лираэль наметила дежурства – часть официальных, когда ей позволяли находиться в медотсеке, и часть тайных, когда она под любыми предлогами будет возвращаться, даже если это нарушает протокол.

Второе – мелкие личные жесты. Пока Кирилл без сознания, она решила подготовить всё так, чтобы его пробуждение прошло максимально мягко. Она заказала из арсенала ткани для того, чтобы у кровати в медицинской палате лежала одежда, близкая по крою к той, что он носил в лесу. Пусть видит, что хоть кто-то подумал о его привычках. Она принесла к капсуле камень-дубликатор – маленький артефакт, который позволял проецировать изображения. Она настроила его так, чтобы рядом на панели постоянно отображался спокойный пейзаж из леса – пусть это будет напоминанием о его мире, а не о холодных металлических стенах. А врачей она попросила, под предлогом “эксперимента для отчёта”, не использовать агрессивные препараты стимуляции сознания. Пусть его пробуждение будет естественным, чтобы