Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

Фелипе хмыкнул, пытаясь разрядить обстановку.

— Слушай, Рафаэль, если ты такой меткий, может, тебе стоит стрелять по камням на дороге? Они опаснее, чем республиканцы. Один такой булыжник — и мы в пропасти, без всяких засад. — Он рассмеялся, но смех вышел нервным, и он тут же замолчал, сосредоточившись на дороге.

Дорога сделала резкий поворот, и Фелипе нажал на тормоз, чтобы замедлить машину. Педаль ушла в пол, но машина не сбавила скорости. Фелипе нахмурился, нажал ещё раз, сильнее, но ничего не произошло. Его лицо побледнело, пот выступил на лбу, и он пробормотал:

— Чёрт… Тормоза…

— Что? — рявкнул Рафаэль, поворачиваясь к нему, его глаза расширились. — Что значит «тормоза»?

— Они не работают! — крикнул Фелипе, его голос сорвался на визг. Он вцепился в руль, пытаясь удержать машину на дороге, но Hispano-Suiza, набравшая скорость на спуске, начала вилять. Шины завизжали, выбрасывая гравий из-под колёс, который с глухим стуком ударялся о днище машины. Машина опасно накренилась к краю пропасти, её тяжёлый кузов раскачивался, как корабль в шторм.

Санхурхо схватился за ручку двери, в его глазах мелькнула искра страха.

— Фелипе, держи руль! — крикнул он, его голос дрожал от напряжения. — Вытяни нас, чёрт возьми!

— Я пытаюсь! — Фелипе стиснул зубы, его руки дрожали, пока он боролся с машиной. Пот стекал по его лицу, заливая глаза, но он не смел моргнуть. — Проклятье, кто-то повредил тормоза! Это не случайность! Кто-то знал, что мы поедем!

Рафаэль выругался, его глаза метались между дорогой и пропастью. Он попытался открыть дверь, но ручка не поддавалась, словно приросла к кузову.

— Прыгать? — крикнул Рафаэль, его голос дрожал, но в нём всё ещё была решимость.

— Слишком поздно! — крикнул Санхурхо, его пальцы вцепились в папку на коленях, словно она могла спасти его. — Держитесь, оба!

Фелипе изо всех сил пытался вывернуть руль, его лицо исказилось от ужаса и отчаяния. Машина отказывалась слушаться, её шины скользили по гравию, теряя сцепление с дорогой. Задняя часть кузова ударилась о каменный выступ, и раздался оглушительный скрежет металла. Искры полетели в воздух, освещая салон, как молнии. Пропасть была уже в нескольких метрах, её тёмная пасть зияла, готовая поглотить их. Камни, сорвавшиеся с обочины, катились вниз, исчезая в глубине ущелья.

— Проклятье! — заорал Фелипе, его голос утонул в визге шин и рёве двигателя. — Генерал, я не могу… я не…

Его слова оборвались, когда машина вильнула в последний раз. Передние колёса сорвались с края дороги, и Hispano-Suiza, словно в замедленном кошмаре, накренилась вперёд. Время, казалось, растянулось. Машина перевернулась в воздухе, её тяжёлый кузов смялся, ударяясь о скалы, словно бумажный лист под ударом молота. Стёкла лопнули, осыпая салон осколками. Тяжёлый металл скрипел и трещал, сминаясь под собственной тяжестью, а запах бензина и раскалённого масла заполнил салон.

Санхурхо, всё ещё сжимая папку, почувствовал, как его тело отбросило вперёд, а затем назад, когда машина ударилась о выступ скалы. Его голова ударилась о потолок, кровь хлынула по лицу, заливая глаза, но он не издал ни звука. Его пальцы, старческие, но всё ещё сильные, вцепились в кожаное сиденье, словно пытаясь удержаться за жизнь. Рафаэль, сжимая винтовку, попытался защитить генерала, инстинктивно подняв оружие, но удар о камни вырвал Mauser из его рук. Его тело смялось, как тряпичная кукла, когда машина перевернулась ещё раз, а кости хрустнули, заглушённые скрежетом металла. Фелипе, до последнего борясь с рулём, закричал, его голос был полон ужаса и отчаяния, но крик оборвался, когда машина врезалась в острые камни на дне пропасти.

Hispano-Suiza рухнула на дно ущелья, превратившись в груду искорёженного металла. Топливный бак лопнул, и пламя вспыхнуло, как факел, пожирая остатки машины. Чёрный дым поднялся в небо, густой и удушливый, смешиваясь с пылью, поднятой падением. Река, текущая неподалёку, равнодушно журчала, её воды отражали огонь, но не могли его потушить. Тела Санхурхо, Рафаэля и Фелипе лежали внутри, изломанные и неподвижные, их кровь смешивалась с пылью и маслом, стекавшим из разорванного двигателя. Папка с документами, которую так крепко сжимал генерал, валялась среди обломков, её страницы трепал ветер, унося их дальше.

Высоко над пропастью кружил ястреб, его пронзительный крик разнёсся над горами, но никто не ответил. Дорога осталась пустой, и только следы шин, ведущие к краю, говорили о том, что здесь произошло. Ветер гнал пыль по земле, стирая последние следы трагедии, а горы молчали, храня тайну гибели троих попутчиков.

* * *

Сергей стоял у высокого окна своего кабинета в Кремле, глядя на Москву, раскинувшуюся внизу под ярким майским солнцем. День выдался на редкость ясным: небо было безоблачным, голубым, как на детских рисунках, а воздух, проникавший через приоткрытую форточку, нёс свежесть, смешанную с ароматом цветущих лип. В такую погоду хотелось прогуляться по улицам, вдохнуть полной грудью, но дела не позволяли. Он находился здесь, в огромном помещении с дубовыми панелями, массивным столом из красного дерева и картами на стенах, где каждый предмет напоминал о бремени власти.

Дверь кабинета тихо скрипнула, и в проёме появился Павел Судоплатов. Сергей жестом показал, чтобы он начинал доклад.

— Товарищ Сталин, — начал Судоплатов, — у меня свежие новости из-за рубежа. Сначала о британцах. По нашей наводке они действовали оперативно. Анонимное сообщение через Каир сработало как надо: их миссия в Аддис-Абебе получила информацию о складе, где удерживали сэра Эдварда Грейсона и его помощников. Разведка подтвердила наличие заложников, и они провели штурм. Грейсон освобождён вместе с Томасом и Уильямом. Немецкие наёмники — шестеро, по нашим данным, — уничтожены. Операция прошла с потерями: один убитый среди британцев, несколько раненых, но цель достигнута. Абвер в ярости, майор Вёлькнер, судя по перехваченным сигналам, уже планирует ответные меры, но для нас это выгодно. Британцы теперь в долгу перед своим «анонимным источником», и это укрепит наши позиции в дипломатических играх.

Сергей выслушал, не перебивая. Теперь, благодаря «наводке», британцы не только вернули своего эмиссара, но и получили повод обвинить Берлин в подрывной деятельности. Это был классический ход: сеять раздор среди врагов, не пачкая рук напрямую.

— Хорошо, — произнёс Сергей, одобрительно кивнув. — Это то, что нам нужно.

Судоплатов кивнул, но его лицо оставалось серьёзным, без тени удовлетворения. Он открыл папку, перелистнул пару страниц и продолжил, понизив голос, хотя в кабинете они были одни.

— Но есть новости поинтереснее, товарищ Сталин. Сначала Германия. На заводе Круппа — их главном промышленном комплексе в Руре, где производят танки и артиллерию для