Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус

– С радостью, Алебастр, – ответил я, думая об Иволге. – Моя жизнь в Ан-Забате будет наполнена делами, но мне совсем не обязательно остальное время проводить в одиночестве. На самом деле я рассчитывал, что ты можешь продолжить мое обучение магии, хотя первое время наша дружба может ограничиваться общими трапезами. Как мне показалось, иметь дело с говорящими-с-ветром будет совсем не просто.

Алебастр небрежно махнул рукой и наполнил мою чашку.

– Да, конечно, но это не должно занимать все твое время. Тут ничего нельзя сделать. Они упрямые и неисправимые люди.

Он вытер лоб носовым платком, поправил очки и посмотрел в окно. – Я думаю, мы уже достаточно поговорили об этой жуткой провинции. Расскажи мне о себе, Ольха. Нам следует лучше узнать друг друга, если мы хотим стать друзьями.

Через месяц, проведенный в Ан-Забате, я начал разрабатывать торговую политику провинции. Я ввел новые налоги на импорт зерна и направил дополнительные финансы на строительство и заполнение новых силосных башен империи, назвав их стратегическим резервом. Защитой против любых будущих попыток говорящих-с-ветром закрыть порты и заставить город голодать.

Как и сказал Голос-Родник, моя работа осуществлялась через бумаги и посредников. Каждое утро я просыпался и находил стопку донесений на своем письменном столе. В конце недели к ним добавлялась бухгалтерская книга с суммарными результатами импорта и экспорта. Я писал инструкции своим многочисленным подчиненным в портовых администрациях, палате мер и весов и министерстве доходов, ставил на них личную печать – последний подарок Руки-Вестника – и отдавал Джину, а тот отправлял курьерам, которые разносили мои указания по всему городу. Я никогда не встречался со своими 228 подчиненными. Голос-Родник заявил, что это нецелесообразно.

– Здесь не варварское королевство, где тебе подчиняются только из-за силы твоей личности, – сказал мне Голос-Родник, когда я изложил ему свои опасения. – Кто ты и кто они, не должно оказывать влияния на ваши отношения. Ты их старший брат внутри бюрократии империи. Их обязанность – выполнять твои приказы.

Алебастр и я продолжали наши дружеские встречи, которые неизменно проходили либо в его кабинете, либо в банкетном зале Обильных Напитков, где среди развешенных корзин с изящными львиными зевами порхали колибри.

Через несколько недель Алебастр начал показывать мне выдержки писем, которые получал от своей невесты.

– Тебе не кажется, что она пишет поверхностно? – спрашивал он, вручая мне сочиненное ею стихотворение.

Я постоянно старался заверить Алебастра, что его невеста на высоте, но из-за того, что сам никогда не испытывал влюбленности, чувствовал себя не в своей тарелке.

В конце второго месяца в Ан-Забате моя работа вошла в привычный ритм, и я обнаружил, что текущие обязанности требовали не так много времени, как мне показалось вначале. Обычные донесения и указания подчиненным поглощали все утро, но в большинстве случаев я заканчивал все дела к середине дня. Ан-Забат являлся процветающим портом, однако проблемы, которые мне приходилось решать, почти не менялись от одной недели к другой.

Однажды, через три недели после того, как мне удалось создать стратегический резерв, я получил необычное послание. Оно было написано твердой, но не слишком умелой рукой – его автор научился писать логограммы только в зрелом возрасте; во всяком случае, у меня возникло именно такое впечатление. Более того, на нем не было тетраграммы, удостоверявшей подпись. Само послание было коротким, составленным отрывистыми, короткими фразами, в нем отсутствовали тонкости, которые следовало ожидать в официальных письмах империи.

«Уважаемый министр, – прочитал я. – Налог, который вы ввели, для нас неприемлем. Его необходимо аннулировать. Не забывайте о том, что случается, когда империя переоценивает свои силы в Ан-Забате». Под письмом, написанным фонетическими рунами, стояла дюжина незнакомых мне имен.

Я позвонил в колокольчик, чтобы призвать Джина, который также не узнал имена.

– Я полагаю, что это богатые владельцы кораблей или торговцы, возможно, даже говорящие-с-ветром, – сказал он, не сообщив мне ничего нового.

В Найэне мы периодически получали похожие протесты.

Часто проблему удавалось решить после нескольких коротких встреч, незначительных подарков и простых жестов, позволявших успокоить обиженных.

Я направил целую серию указаний своим подчиненным, велев им выяснить, кто подписал письмо, и постараться успокоить их, не давая того, что они хотели получить, а потом попросил Джина принести мне обед.

Мою трапезу прервал знакомый холодок в легких и жар на коже – след боевой магии, – за которым последовала вспышка молнии. Джин вновь наполнил мою чашку чаем, который я разлил.

– Это всего лишь тренировки Руки-Пепла, – успокоил меня он.

Меня заинтриговали его слова, я бросил незаконченную трапезу и по звуку направился туда, где стража тренировалась в стрельбе из лука. Там я обнаружил Пепла, бегавшего вдоль шеренги лучников. Железная чешуя на его доспехах сверкала на солнце, когда он подпрыгивал в воздух и наносил удары хлыстом боевой магии. Манекен разрывало на части, и солома летела во все стороны.

Он остановился, как только меня увидел.

– Рука-Ольха! Ты сегодня рано освободился от бумажной работы?

– То, что осталось, едва ли можно считать срочным, – ответил я. – Просто я почувствовал след применения в саду магии и не сумел сдержать любопытство.

– Родник и Алебастр забыли, что прежде всего мы солдаты. – Хлыст исчез, как только он расслабил руку. – Я провел три дня здесь, а не в обществе своей прелестной жены. Когда ты в последний раз тренировался в использовании магии?

– Пожалуй, около года назад, – признался я, думая о земле, пропитанной кровью Иволги. – Наверное, больше. По правде говоря, мое обучение магии еще не закончено. Рука-Вестник посчитал, что мне будет лучше продолжить его здесь, в Ан-Забате, где моим наставником стал бы кто-то из вас.

– Ну, даже заброшенный клинок можно наточить, – сказал он, указывая в сторону манекенов. – Покажи мне, что ты умеешь.

Канон оставался на том же месте, где я его использовал в последний раз, в Железном городе. Лабиринт передающих каналов – и ограничивающих – могущество, способное менять мир. Аромат корицы наполнил воздух, когда сила вошла в меня, а потом я ощутил холод использования боевой магии. Молния сорвалась с тетраграммы на моей ладони и разорвала манекен на две части.

Я продолжал использовать канал, и в руке у меня появился клинок. В воздух полетели куски соломенных рук и ног. Я представил лица Яростной-Волчицы и Горящей-Собаки, нарисованные на головах манекенов, сделанных из мешковины, и меня подхватила волна агрессии. Меня окутал запах озона и горелой соломы, а одежда ученого тут же пропиталась потом.

– Похоже, магия подчиняется