Частица тьмы - Тери Терри

Я знаю, что мир на самом деле здесь не заканчивается. Знаю, что Чемберлен заходил за край и возвратился; что другие члены общины пришли оттуда… пришли домой умирать.

Конечно же, я прекрасно понимаю, что мир простирается дальше, за пределы этого места, что я должна перешагнуть через этот невидимый край.

Но по-прежнему не могу. И не вижу его.

Сижу на земле, прислонившись спиной к дереву. Со мной все еще что-то не так, я знаю это. Мне намного лучше с тех пор, как Шэй появилась тут, но что-то — кто-то невидимый — по-прежнему живет во мне. Такой же невидимый, как остальной реальный мир за этой неосязаемой стеной.

Дженна.

Она по-прежнему со мной, в тени, по краям. Я ощущаю ее присутствие. Слышу, как она шепчет внутри меня. Она притихла, чего-то ждет. Не знаю, чего.

Она приходит ко мне в снах, пока довольствуясь этим. Но я чувствую, как растет ее нетерпение.

Она хочет вырваться на свободу.

8

ШЭЙ

— Итак, существуют генетические различия между теми, кто выжил, и всеми остальными — как обладателями иммунитета, так и теми, кто умер от инфекции, — говорит Ксандер.

— Да.

— Интересно. И почему, как ты думаешь?

Я внимательно вглядываюсь в его лицо.

— Почему ты спрашиваешь «почему», а не «как они действуют», чтобы мы могли попытаться понять, как это остановить?

— Изменения в генетическом коде вида с течением времени: что они означают?

— Изменения могут происходить под влиянием окружающей среды и другими воздействиями; единичные мутации затем сохраняются, если дают преимущество для выживания.

— И все же девяносто пять процентов не выжили в этой эпидемии. Похоже, выходит наоборот.

— Если только эти генетические изменения не являются единичными. До распространения эпидемии они ничего не значили.

— Ты в это веришь?

— Не знаю. — Я пытаюсь сосредоточиться и терплю неудачу. Откидываюсь назад, закрываю глаза. Сон, наконец, приходит ко мне, чего бы каждый из нас ни хотел, и мысли парят, как бывает перед тем, как засыпаешь, случайные обрывки и образы мелькают у меня в сознании. Откуда у нас взялись эти мусорные ДНК, которых нет у большинства людей? ДНК, которая гарантирует наше выживание?

Я снова открываю глаза.

— Почему одни люди имеют эти повторяющиеся участки ДНК, а другие нет? Единичные мутации не могли привести к этому. Такое впечатление… будто это было сделано… нарочно.

Он задумывается.

— Осуществить такое невозможно при помощи лучших на данный момент технологий разрезания и редактирования ДНК. Но даже если допустить, что кому-то это удалось, и даже если произведенные в зародышевых клетках изменения позволяли передавать их потомству, потребовались бы поколения для широкого распространения изменений среди населения. А если предположить, что такие изменения были внесены уже давно, то генетическая наука тех времен и мечтать не могла о подобном.

— Все эти разговоры на тему «почему» очень интересны, но разве цель обсуждения не в том, чтобы найти способ остановить заражение и смерть людей? Я вижу только, что обладающие иммунитетом и те, что умирают, не имеют этих последовательностей. Если, конечно, исходить из того, что увиденное мною в относительно небольших количествах характерно для всех. Получается, что мы могли бы предсказать, кто выживет, если заразится, но никому больше это не поможет. И вряд ли у меня получится добавить недостающий участок ДНК другому человеку, чтобы спасти его. Это не совсем то же самое, что я сделала когда-то со своими волосами, чтобы выпрямить их — просто внесла малюсенькое изменение в уже существовавший ген. Создавать же из ничего целые участки повторяющихся ДНК задача для меня непосильная. И у нас по-прежнему нет возможности определить, кто обладает иммунитетом.

— Для дальнейшего изучения различий тебе нужны объекты, еще не подвергшиеся воздействию болезни. И как только ты поймешь, обладают они иммунитетом или нет, то сможешь тщательнее сравнить невосприимчивых и восприимчивых.

— Нет.

— Нет? — Он удивлен, что я возражаю против очевидного следующего шага — того самого, до которого я додумалась чуть раньше сама, — но нет, нет и нет. Я не собираюсь экспериментировать на здоровых людях. Это неправильно. Кроме того, единственное, что мне сейчас нужно, это сон.

Я закрываю глаза и проваливаюсь в черноту.

9

КЕЛЛИ

К тому времени, когда я возвращаюсь домой, Шэй крепко спит. Она на диване, укрыта одеялом. Неужели уснула прямо во время разговора?

Ксандер все еще здесь, в кресле напротив. Взгляд у него такой же, какой иногда бывал у Септы и который, как я узнала, означает не мешать ни в коем случае. Он думает.

Потом в его глазах появляется уже знакомое рассеянное выражение, и я понимаю, что он перемещается куда-то мысленно, как это делают выжившие. Дом мог бы сгореть, а он бы даже не заметил.

10

ШЭЙ

Просыпаюсь среди ночи. Потягиваюсь. Усталость отступила, но не ушла, хотя я проспала, должно быть, часов десять. В голове колотится тупая боль.

Чай, вот что мне нужно.

Открываю дверь и вижу слабый свет в коридоре. Дверь в комнату Келли приоткрыта. Я заглядываю к ней.

— Не спишь? — спрашивает она.

— Ты тоже? Чая?

Она встает, и мы вместе идем ставить чайник.

— Я знаю, почему я не сплю: потому что проспала целый день. А как насчет тебя?

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Странные сны.

— Странные, но не веселые.

— Точно. — Через ее ауру пробегает какая-то тень. Что такое?

Мы делаем чай, идем на диван. Что-то беспокоит меня, но неясно и смутно, что-то, имеющее отношение к Келли… что-то я должна была сделать…

И тут я вспоминаю: край света.

— Ты упоминала, что хочешь, чтобы я посмотрела, есть ли у тебя другие блоки.

— Да, — отвечает она, и это явно правда, но есть что-то еще. Что-то, что она держит при себе.

Я закрываю глаза — нет, это делать необязательно, но при моей усталости так кажется легче — и мысленно вхожу в сознание Келли.

Некоторые из блоков я уже убрала раньше. Там были те, которые не давали ей быть собой, и такие, что не позволяли нарушать определенные правила, например, ходить по территории общины. Разве кодировка на запрет покидать это место не должна быть такой же? Но никаких очевидных искусственных преград больше нет. Что еще это может быть?

Я осторожно просеиваю ее воспоминание о том, как она ходила на край света, как