Девять жизней - Квинтус Номен

а, скорее, тем, что народ начал задумываться о защите от набегов таких дикарей – и задумавшись, начал принимать различные «превентивные меры». Прежде всего, все поселки были обнесены стенами (из кирпича-сырца, в нынешнем климате и такие получались достаточно долговечными и прочными), но среди населения владение луком стало «острой необходимостью» и все очень настойчиво старались вооружиться. Так что уже через год у меня двое учеников могли луки (все же в основном «монгольского типа» из-за дефицита материалов) довольно неплохо делать, а уж железячники превратились в объекты поклонения: для «правильных» стрел требовались и железные (а лучше стальные) наконечники, к тому же теперь каждый взрослый человек в нашем племени из дому не выходил без топорика на поясе и парочки больших ножей. Причем топорики все предпочитали «поварские», с широким и длинным лезвием – а чтобы такой топорик изготовить из стали, металла нужно было очень много. И очень много труда, однако люди такой труд напрасным точно не считали.

Свой дом (как и соседний) я окончательно достроил еще через девять лет – но это был уже «настоящий» городской дом. Четыре высоких этажа, водопровод и канализация… Два первых дома как-то сами по себе «объединились» в донжон с переходом между ними на уровне верхнего, четвертого этажа, а рядом еще поднялась третья (уже вообще пятиэтажная) башня, в которой на самом верху размещался «водонапорный бак». И все три «башни» были окружены (или соединены) кирпичной же четырехметровой стеной, образовавшей «внутренний дворик» площадью соток в десять. А вокруг поднялись дома других жителей Столицы, которых стало уже чуть больше трех сотен. И Столица целиком была обнесена глинобитной стеной высотой тоже в районе четырех метров с шестью трехэтажными (и выстроенными уже из обожженного кирпича) башнями…

Однако за все это время никаких новых набегов дикарей не случилось, и о них даже никто не слышал и следов их племен не наблюдал – а изредка приходившие новые семьи неандертальцев вели себя спокойно и охотно к коллективу присоединялись. Правда, найти я ними общий язык было довольно трудно: у них свой-то язык какой-то имелся, но местные их понять, как правило, вообще не могли – однако они сами с явной радостью осваивали язык аборигенов, так как у нас жизнь проходила в сытости (круглый год) и в тепле (зимой). Периодически, конечно, всякие конфликты возникали – но они быстро гасились и забывались (те, кто забывать не хотел, уже вообще ничего помнить, как правило, не могли в принципе).

Я, чтобы не запутаться в происходящем, ввел в местную культуру такое понятие как «календарь» (взяв за точку отсчета день моего «появления» в этой реальности) – и это мне очень помогало вспомнить последовательность того, что когда происходило. Да, дома в Столице были достроены в четырнадцатом году, а в семнадцатом и Лесогорск превратился в город (там тоже была выстроена крепость, металлургический «завод» как раз на местном сырье заработал и две «сырьевые шахты» в окрестностях. А «станционные» поселки так деревушками и остались, хотя и укрепленными – и люди в них большей часть занимались сельским хозяйством. Выращивали рожь, мятлик, лен и репу, скотину разводили. Так как поселки эти были совершенно степными, то основной скотиной были именно коровки (то есть туры) и лошадки, а лосих только в Столице разводили и в Лесогорске. Но именно лосихи обеспечивали «междугородные перевозки»: они легко таскали телеги с тонной всякого груза, причем таскали они такие повозки легкой трусцой – так что все «Станции» всегда имели приличный запас топлива на зиму. И топлива требовалось немало: как раз в районе четырнадцатого года народ (с подачи Дианы, которой я пожаловался на отсутствие в рационе яиц и рассказал, какие можно «самим делать») начал разводить перепелов. Дело-то оказалось несложным (когда зерен мятлика достаточно, чтобы их кормить), сложным было первых перепелов наловить. И очень сложным было научить народ делать проволоку железную миллиметровую, из которой теперь делалось дно в клетках изготавливалось – а народ осознал (не сразу, но Диана сумела им в голову вбить), что птичка весом грамм в двести за год килограмм яиц дает. Да и сама она довольно вкусная…

А когда подросли мои уже дети, я со старшим сыном (и еще с двумя десятками граждан) все же отправился искать соль: как я ее экономить не старался, запас, предоставленный «этими», закончился. И если с мясом было терпимо (его сейчас почти все делали именно по «новозеландскому способу»), то с грибами без соли стало грустновато. Но когда есть ёлки большие, пилы, гвозди железные, то путешествие можно подготовить довольно комфортное. Правда, две лодки для этого путешествия делались почти три года, но когда они были готовы, то мы всей толпой в них погрузились – и отправились вниз по течению реки, которую я решил считать Доном. Причем я уже узнал, почему тут ледохода нет и почему некоторый подъем воды случается лишь ближе ко второй половине лета: вода в реку попадала, когда где-то на севере основной ледник начинал таять. Причем попадала как-то странно: другая река, та самая, которую мы вплавь пересекали при переселении «с точки попадания», текла на восток, а когда в ней воды прибывало, она частично перетекала в довольно больше озеро, из которого уже наша речка и вытекала. И все это было замечательно – вот только вода в реке была абсолютно пресной, ее сколько не выпаривай, соли не добыть – а на юге-то моря разные есть (и, что важно, моря соленые)!

Из женщин с нами в путешествие отправились лишь Диана и Пых. Я так и не научился «произносить правильно» ее имя (и не различал, чем ее имя отличается от имени мужика-кузнеца), поэтому переименовал ее в «Аврору», но так ее называл только я и Винни Пух, ставший ее мужем. Но с Винни они постоянно ругались по разным поводам, девочка была с тем еще норовом – и даже пятеро детей их окончательно не примирили. Так что узнав, что я «надолго еду в путешествие», Пых просто привела к мужу двух девочек-полунегритянок в качестве «временных жен» и отправилась с нами (что было неплохо: она во всем племени лучше всех умела рыбу ловить). А с «временными женами» у нас традиция сложилась несколько вынуждено: теткам же детей рожать надо, а в племени в очередной раз произошел «гендерный дисбаланс», как раз из-за массового появления потомков черных «рабынь». То есть они рожали мальчиков даже чуть больше, чем девочек, но у мальчиков возникали серьезные проблемы по части