Сердце Дракона. Часть I - Кирилл Сергеевич Клеванский

— У нее были черные волосы, — мечтательно улыбнулся Травес, — такие же, как у меня. На этом мы и сошлись. Когда ушел учитель, я покинул деревню не сразу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Она была прекрасна, Хаджар. Так прекрасна. Я ее полюбил. Не так, как остальных, что были “до”. А по-настоящему. Высокое Небо, ученик, моим партнером на пути развития оказалась смертная!

— Зачем вы мне это говорите?! — Хаджар чувствовал отчаянную потребность в том, чтобы немедленно остановить Травеса.

Но тот, не замечая своего ученика, продолжал рассказ:

— Разве мог я сдержаться, Ученик? Разве мог я себя остановить? Но меня вела месть… я должен был уйти. И я ушел. Я думал, что вернусь. Я попросил ее дать нашему ребенку имя, которое часто слышал в древних легендах матери. Оно мне очень нравилось.

— Учитель, пожалуйста…

— Она назвала нашего сына Хавером.

Хаджара словно молния пронзила.

— У него была сложная судьба. Очень сложная. Я не смог вернуться ни через год, ни через сто, ни через тысячу, ни через сто тысяч. Она умерла. Мой сын. Мой единственный сын — Хавер — тоже умер. Но у него были дети. Мои внуки. А у их детей тоже были дети и дети их детей, и дети детей их детей. И так уходило вглубь веков. Вглубь тысячелетий. Вглубь эпохи.

Хаджар смотрел в янтарные глаза Травеса. По его щекам все еще катились слезы.

— Моя судьба была запечатана в тот вечер, когда ушел мой учитель. Я не смог вернуться домой. Не смог обнять жену. Не смог покатать на плечах сына. Научить внуков ловить рыбу и пасти скот. Ты не представляешь, Хаджар, как сильно мне нравилось пасти скот. Намного больше, нежели проливать кровь.

— Не продолжайте, учитель…

Хаджар уже знал, как закончится эта история. По его щекам ползла горячая влага.

— По глупой иронии, насмешке судьбы, я оказался заперт под королевством, чьим предком и являюсь.

Хаджар в отрицании происходящего отчаянно замотал головой. Он хотел закрыть уши, но не мог. Тело его не слушалось.

— Правда в том, мой ученик, нет… мой далекий потомок, что я бы не смог отдать свое сердце кому угодно. Только тому, кто в ком течет моя кровь. Только тому, кто носит в себе частичку Хавера. Того, кто начал род Дюранов. Знаешь, как звали ее, Хаджар? Ее звали Эрео Дюран.

Хаджар посмотрел в глаза Травесу. В них не было ничего, кроме печали.

— Когда вы это поняли, учитель?

— В тот же момент, как увидел тебя. Высокие Небеса исполнили мою мечту. Пусть и на краткий миг, но я смог воссоединиться со своей семьей. — Травес соскочил с камня.

Он подошел к Хаджару и крепко его обнял.

— Моя плата — это лишь часть техники, позволившей подарить тебе мое сердце. Самое малое, что я смог сделать для рода Дюран. Прости, мой далекий потомок, что я обрек тебя на смерть. — Хаджар внезапно почувствовал, как вес учителя уменьшается. Образ Травеса постепенно исчезал в лучах солнца этого иллюзорного мира. — Пришло время нам обоим идти дальше. Каждому по своему собственному пути.

— Прошу, учитель…

— Я горд тем, что мой род Лазурного Облака и род Дюран продолжит такой воин, как ты. Помни, чему я тебя учил. Помни, чему тебя учили и отец, и мать. Не сбивайся с пути.

Хаджар пытался ухватить, удержать истаивающий образ, но не мог. Руки проходили сквозь тело Травеса.

— Мое время здесь заканчивается, Хаджар. Плата, которую я назначил… когда придет время, ты осознаешь ее. А теперь, дитя мое, живи достойно…

Сквозь боль в горле Хаджар ответил:

— Умри свободным, мой прославленный предок.

Травес улыбнулся.

Последними, что исчезло, были его янтарные глаза. Печаль в них впервые за долгое время сменилась радостью и облегчением.

* * *

Хаджар очнулся на полу горницы. По полу разметались его густые черные волосы…

Глотая впервые за многие годы текущие по щекам слезы, он шептал:

— Учитель…

Глава 453

Поднявшись, Хаджар вытер слезы и посмотрел в сторону комнаты Эйнена. Он не сомневался в том, что островитянин не только все прекрасно слышал, но и видел. Но настоящий друг, если он действительно настоящий, без лишних слов понимает, когда товарищу нужна поддержка присутствием, а когда наоборот — отсутствием.

Развернувшись, Хаджар вышел обратно на улицу. Пройдя несколько шагов, он рухнул на колени. Боль, которую он сейчас испытывал, не была физической. Она не шла ни в какое сравнение с той, через которую пришлось пройти во время роста и удлинения каналов.

Она, скорее, походила на зуд в зубе. Она не била молотом по сознанию, а разъедала душу. Поселялась внутри пустоты, которая была внутри каждого человека. Кто-то заполняет эту пустоту музыкой, кто-то алкоголем, другие — любимыми людьми. Такие, как Хаджар, — стремлением к своей цели.

Но сейчас он споткнулся. Оступился. Путь перед ним начал распадаться. Его душевные раны, от которых страдали Примус и Рагар, погиб Санкеш… Теперь он понял, что именно ощущали эти трое. В какую бездонную пропасть падали.

Что такое путь для адепта? Как можно прожить тысячи лет, если не знать, ради чего ты живешь? И когда рушился путь, то утекала и жизнь. Сначала небольшие, душевные раны открывались на “теле” Хаджара одна за одной.

Все это время он бережно выстраивал перед собой путь, по которому шел вперед. Никогда не оглядываясь и ни о чем не сожалея. Но этот путь не был крепким каменным мостом, соединявшим прошлое и будущее Хаджара. То была лишь шаткая деревянная переправа, раскинутая над бушующим морем реальности.

В первые годы своего появления в этом мире он четко осознавал свои ориентиры. Все, чего он хотел — изведать новый, бескрайний мир. Его просторы. Узнать все тайны, мистерии и загадки. Насладиться тем, что может контролировать свое тело. Осознать — что это такое — тепло родительского дома.

Потом под знаменем спасения сестры Хаджар просто отомстил тому, кого винил в том, что его мечты оказались расколоты. Отомстил за то, что ему напомнили о боли, пережитой на родной Земле.

Элейн. Его возлюбленная сестра… Если бы он действительно исключительно хотел ее спасти, то, наверное, остался бы в Лидусе. Но он не собирался этого делать