Книга дождя - Томас Уортон

из-за того, что птицам приходится адаптироваться к трудностям, которые создают им люди. Их речь, если так можно выразиться, становится более изощренной, чтобы помочь им справиться со здешними опасностями. Они учатся передавать новые идеи. Даже между видами.

– Разные виды говорят друг с другом? Не знаю, что и думать.

– Звери всегда это делали, но наука лишь недавно сумела это разглядеть. Прими это. В смысле, если мы научились общаться с гориллами и попугаями, почему другие звери не могут говорить друг с другом? Мы считаем себя единственными животными, обладающими речью, говорит Эмери, но именно наша нескончаемая болтовня мешает нам услышать остальных. А теперь это поведение усиливается. Здесь и в других местах, которые превратили в запретные зоны. Это происходит там, где животные пребывают в сильном стрессе – из-за нас. В дневниках Эмери много указаний на это. Она даже начала использовать символы наподобие нотной грамоты для различных вокализаций и новых па, которые появились у птиц.

– Она рассказала об этом кому-то? В смысле, ученым. Есть же люди, которые захотят об этом узнать.

– Некоторые уже знают. Ученые подали петицию правительству: позволить им посещать Заповедник для полевых исследований. Мы приводили сюда несколько человек, тайно. Никто не подтвердил то, что говорила Эмери. Пока нет.

Оба понимают, что пора идти дальше. На краю подъездной дорожки к дому они останавливаются, пока Митио осматривается. Алекс оглядывается. Он полагает, что больше никогда сюда не вернется. Но кто знает? Он воображает, как вновь заселяется в этот дом, живет здесь. Дом в центре собственного маленького смертоносного королевства, скрытый от остальных людей, где он может изобретать игры о своем прошлом, в которые никто никогда не сыграет.

– Мы сделаем круг по городу, а потом двинемся на северо-восток, – говорит Митио. – Можем переночевать в доме, который, как я знаю, безопасен. Завтра утром выйдем с другой стороны от входа, и водитель подберет нас у забора.

Улица мягко изгибается и ведет вверх, Алекс это помнит. Развалина без крыши была домом Хендерсонов. А пышная резиденция Флигеров, как отец насмешливо ее называл, уже не выглядит столь величественной. Дальше по улице едва заметный среди листвы дом, где жили Веласко. Мать, Рейна, порой заглядывала к ним и справлялась, как там Эмери. Алекс часто приходил к ним или приезжал на велосипеде, высматривал Корри, надеялся поговорить с ней. Часто вечерами, глядя в их окно, он видел, как ее младший братик усердно склоняется над пианино. Алекс пытается вспомнить имя мальчика, но затем понимает, что тот уже взрослый.

Они сворачивают с улицы – Митио находит едва заметную тропинку в лес. Та приводит их к другой дороге, пошире – как предполагает Алекс, к старому главному шоссе, которое проходило сквозь Ривер-Мидоуз. Асфальт блестит после недавней мороси. От него поднимаются легкие завитки пара.

Пройдя еще немного, Митио останавливается. Алекс брел, повесив голову, перебирая воспоминания и забывая сверяться с ощущениями или окружением. Он оглядывается и видит, что Митио стоит тихо, осматриваясь, как он часто делает в этом месте.

На обочине лежит скоростной катер, его корпус потрескался и облупился.

Алекс гадает, который час. Примерно после полудня, наверно. Он удерживается от того, чтобы вынуть телефон.

– Где мы? – спрашивает он, а затем узнает здание. Оно почти скрыто за деревьями и молодой порослью, а большой крутящийся знак упал со столба в высокую траву на обочине, но форма постройки впечаталась в его память. Это «Звездная забегаловка».

Рядом с ней все еще стоит билборд, который он заметил в вечер их приезда в город, но рекламы «Нортфайр» на нем уже давно нет. Поперек выцветшей, порванной бумаги кто-то написал краской из баллончика большими красными буквами: «НАСИЛЬНИКИ ПЛАНЕТЫ».

Алекс смотрит через дорогу на темную стену зелени. Если мотель «Сонный медвежонок» еще стоит спустя все эти годы, он где-то в глубине.

– Мы можем поискать в закусочной? – спрашивает Алекс.

– Не лучшая мысль. Прямо сейчас это одна из горячих точек.

– Прямо сейчас?

– Аномалии – самые нестабильные зоны… Они не всегда остаются на одном месте. Они растут и съеживаются, возникают там, где их не было прежде. Мы не знаем почему. Думаю, когда мы потревожили это место, что-то утекло наружу. То, краев чего мы никогда не увидим, и оно проходит по миру, сквозь нас, у него своя цель, своя хронология. Это происходит повсюду, но в Заповеднике мы видим это ярче, потому что здесь наша хрупкая реальность стерлась до дыр. Может, для того, что проходит сквозь мир, аномалии – это мы: краткие вспышки, рассогласования, которые возникают и исчезают безо всякого смысла. А может, эта штука и вовсе не знает, что мы здесь.

Алекс не нашелся, что ответить.

– Эмери недавно предупреждала меня о закусочной, – говорит Митио. – Она сказала, что, если проведешь там несколько минут, получишь головную боль, которая на три дня сделает тебя развалиной.

– Так значит, там ее точно нет.

– Можем проверить, но сомневаюсь. Она никогда не находила животных в этом месте. Они тоже его избегают. Обычно они осторожнее нас. Давай подойдем к двери. Оттуда будет видно.

Алекс переходит через дорогу вслед за Митио, подходит к парковке возле «Звездной забегаловки». Широкие окна ресторана не разбиты, но потемнели от грязи, двери распахнуты настежь, перекошены, стекол в них нет. Митио и Алекс встают у входа и смотрят внутрь. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Откуда-то изнутри доносится слабый звук, напоминающий шипение радио между станциями – сплошные помехи.

– Что это? – спрашивает Алекс.

– Что бы то ни было, Эмери говорит, именно это вызывает головную боль.

Алекс прислушивается. Зовет сестру по имени. Зовет снова, на этот раз громче. Нет ответа.

Он закрывает глаза, пораженный воспоминанием о том, что всегда считал последним вечером своего детства. Он пришел домой после того, что сделал с лисой, спрятал забрызганную кровью майку в дальний угол шкафа, чтобы безопасно избавиться от нее позже. А потом полицейские возле их двери говорят им, что Бен Хьюитт погиб вместе с несколькими другими работниками на обогатительном комбинате. Говорят им – мягко, но не оставляя возможности для спора, что им придется собрать необходимые вещи немедленно и добраться до аварийного укрытия на хоккейном стадионе. На Обогатительном комбинате № 2 произошел взрыв и утечка загрязняющих веществ, которую пока не устранили, так что для общей безопасности город временно эвакуируют. Они делали, что им велели, одеревеневшие от ужаса, как и их соседи, как и все остальные, не веря до конца, что это происходит. Только позже, живя в мотеле в Пайн-Ридже, мать Алекса по телефону