Возвышение на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

Мастер Мерген и ещё пара-тройка человек будут наделены пропусками в Красную Поляну и сумеют беспрепятственно тренироваться с Маро у меня в додзё. Их, естественно, будут досматривать подчинённые Багуса. Проверять на предмет иллюзионов, биологических изменений, внешнего ментального воздействия. Психотипы мы тоже сверим, Матвеич уже собрал нужную приблуду.

Так вот, большая часть тренировок развернётся у меня дома. Но иногда Маро будет выезжать на сборы с ночёвкой в Альпике, где ей предстоят сражения с другими мастерами и консультации с ланистами. Я заброшу её на базу Эфы и через несколько дней заберу назад. При этом Барский уверен, что сможет обеспечить безопасность именно в Альпике на должном уровне.

Разговаривали мы в сгустившейся тьме.

Фонари уже зажглись, Демон мысленно отрапортовал об усилении патрулей.

Когда все вопросы были улажены, Барский тепло со мной распрощался и направился в сторону припаркованных в отдалении внедорожников. Агенты последовали за ним — молча, обступив со всех сторон. Будто коллективный разум, подумал я. Грёбаный рой.

А ещё подумал о том, что одну преференцию всё же удалось получить. В моём доме почти каждый день будут находиться сильнейшие воины Дома Эфы. И мне разрешили участвовать в спаррингах, раз уж я предоставляю додзё. Что не может не радовать. Тренировочные схватки с бесами — уникальный опыт. Как мне сказали, будут люди, гораздо старше Маро, некоторым из них уже под тысячу стукнуло.

Закрыв дверь, я сразу же вызвал к себе Демона и мастера Багуса.

Отдал Бродяге распоряжения по перестройке дома с учётом потребностей нашей гостьи. Заглянул на кухню, чтобы перехватить чего-нибудь съестного и заметил мирно беседующих девушек. Маро и Джан вели себя как закадычные подруги, и на меня даже внимания не обратили.

Оперативное совещание я организовал после ужина.

Созвал только тех, кому мог доверять и кого вся эта история касалась напрямую. То есть, Маро, Багуса, Демона. Запершись в кабинете, мы выставили максимальный уровень шумоизоляции.

Бродяга тоже участвовал в разговоре.

— Я собрал вас, чтобы сообщить наиприятнейшее известие, — усевшись в одно из кресел, провозгласил я. — Мы будем воевать.

— Давно пора, — обрадовался Демон.

— С кем? — поинтересовался индонезиец.

— Я хочу уничтожить Орден Неведомых.

— Сергей, — поспешно заговорила Маро, — если это из-за меня, то…

— Не только из-за тебя, — отрезал я. — За нами должок, правда, Паш?

— Истинная правда, — подтвердил Демон. — Эти уроды наших порезали и машины попортили. А за такое прощать нельзя. Поддерживаю двумя руками.

— Но вы должны понимать, — вмешался благоразумный Багус, — что означает вызов Неведомым.

Все, кроме меня, уставились на старика.

— Сцепившись с ними, мы вступим в конфликт… с кем-то из Древних, — пояснил начальник СБ. — И не факт, что это противостояние закончится нашей победой.

Глава 32

Прошло три месяца с той ночи, когда мы поклялись выкорчевать Орден Неведомых. Три месяца, в течение которых моя служба безопасности охотилась за фанатиками по всему миру. Что интересно, решающую роль сыграли даже не рептилоиды из Чёрного Ока, а индонезийцы. Одним богам известно, за какие ниточки дёрнул Багус, чтобы добраться до наших врагов. Все нити, все намёки и шёпоты, добытые ценой крови и безумия, вели сюда, к этому забытому богами и людьми отрезку побережья, где Атлантика методично, тысячелетие за тысячелетием, дробила скалы в солёную пыль.

И вот я здесь.

Ветер выл, словно оплакивая неупокоенные души, а волны, чёрные и мрачные, с грохотом разбивались о подножие утёса. Мой камуфляжный комбинезон делал меня призраком, неосязаемой тенью, сливающейся с хаосом ночи. Но мне не нужна была маскировка ткани; моя плоть сама могла стать дымом, а взгляд — проникать сквозь камень. Я стоял перед расщелиной, скрытой нависающим пластом сланца — входом, которого не должно было быть.

Приложив ладони к шершавой, влажной поверхности скалы, я позволил своему зрению растворить её. Камень стал прозрачным, как грязное стекло, открывая взору то, что прятала геология. За тонкой перегородкой зияла пустота, уходящая вниз, в немыслимые глубины. Тоннель был не творением рук человеческих; его пробило нечто иное, что-то, чьи движения были подобны медленному, целенаправленному сверлению. Стены были гладкими, отполированными до блеска, но на этом блеске проступали странные, неевклидовы узоры, заставлявшие разум скользить по ним, не в силах зацепиться.

Я сделал шаг вперёд, и камень уступил мне, не оказывая сопротивления, словно я был всего лишь сгустком тумана. Я просочился внутрь, и мир изменился. Давление реальности сгустилось, воздух стал тяжёлым, спёртым, отдавая запахом вековой плесени, солёной воды и чего-то ещё — сладковатого и гнилостного, словно аромат разложения, заторможенного на тысячелетия.

Спуск был пологим, но не бесконечным. Я шёл мягко, чуть ли не парил над самым полом, едва касаясь его. Бесшумно, незримо. Света не было, но он был и не нужен. Я видел, потому что умею адаптироваться к темноте. Видел сквозь слои породы, уходящие на мили вглубь континента. Видел извилистые ходы, ответвляющиеся от основного тоннеля, ведущие в залы, чьи размеры бросали вызов здравому смыслу. И я видел их.

Не самих существ, но их следы — фосфоресцирующую слизь, испаряющуюся с каменных громад, отпечатки конечностей, не поддающиеся биологической классификации. Эхо их присутствия висело в воздухе — тихий, непрерывный гул, неслышный уху, но ощущаемый костями, вибрация, исходящая из самого сердца мира.

Повороты коридора становились всё более неправильными, углы отклонялись от прямых, приобретая болезненную, сюрреалистичную остроту. Стены начали шептать. Сначала я принял это за шум крови в ушах, но нет — это был настоящий шёпот. Тихий, на языке, который не принадлежал ни одному человеческому племени. Он лился из пор камня, состоял из щелчков, шипения и булькающих звуков, складывающихся в чудовищную, непостижимую симфонию. Мой разум, защищённый блоками, отталкивал его, но шёпот частично пробивался сквозь барьер, как тонкое отравленное лезвие.

Я углублялся всё дальше, и воздух становился всё гуще, насыщался влагой. Потолок тоннеля понизился, а затем вовсе исчез, открывшись в колоссальную подземную полость. Я остановился на краю, глядя в бездну.

Внизу, в багровом сиянии светящихся лишайников, лежало святилище.

Это не было творением рук. Это был естественный грот, но искажённый до неузнаваемости. Гигантские сталагмиты, похожие на скрюченные пальцы, тянулись кверху, а с потолка свисали такие же сталактиты, образуя лес из каменных скелетов. В центре этого леса зияла чёрная, неподвижная вода подземного озера. А на его берегу возвышался алтарь — массивная базальтовая глыба, испещрённая теми же кошмарными барельефами. Фигуры