Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

– Ну, так постучите, – сказала ей Полина Харитоновна.

– Кто, я? Почему это я? – возмутилась Белла, – мне неудобно. Вон пусть Лиля стучит.

– А почему это Лиля стучать должно? – тут же взвилась Полина Харитоновна, – вам надо, вы и стучите!

– Я не буду стучать! – фыркнула Белла.

– Тогда пусть Герасим постучит, – предложила Лиля, – он всё равно уже выпивший, если что, ему ничего не будет.

– И то правда, – обрадовались Полина Харитоновна и Белла, и тут же вдвоём набросились на него, – Герасим, иди постучи.

Но не успел Герасим озвучить свою позицию по поводу стучания в дверь новобрачных, как вышеупомянутая дверь распахнулась и на пороге появилась взъерошенная и нечесаная Варвара Ложкина в фланелевой ночной рубашке, густо вышитой розочками. И вид её был ужасен, глаза пылали неистовым огнём, грудь вздымалась. Увидев всех, нас она вскричала:

– Что собрались, соседушки? Праздновать хотите?! Так я вам так скажу – я с этим злыднем развожусь! – и показала всем фигу.

Глава 19

– Что случилось, Варвара Карповна? – спросила Белла.

Остальные соседи притихли и только с недоумением хлопали глазами.

– Где была моя башка, когда я поверила этому… этому…! – Ложкина аж задохнулась от возмущения и умолкла, так и не найдя слов для выражения обуявших её эмоций.

– Пётр Кузьмич, вы где? – позвал тем временем я (а то от Ложкиной чего угодно дождаться можно, тот ещё Раскольников в юбке).

Из комнаты выглянул Печкин. Вид у него был изрядно ошалевший и огорошенный.

– Что стряслось? – спросил я.

– Ай! – отмахнулся тот удручённо.

– Уходи, злыдень! – рявкнула Ложкина и замахнулась на молодожёна какой-то тряпкой.

– Погодите, Варвара Карповна, – строго сказал я, – давайте не пороть горячку. Давайте разберёмся спокойно. Возможно, произошло недоразумение.

– Какое там недоразумение! – окрысилась Ложкина, – моё скоропалительное замужество – вот где недоразумение!

– А всё же я считаю, что нужно сесть и разобраться, – настойчиво сказал я, но при этом случайно икнул.

– Эээээ, милок, да ты уже лыка не вяжешь! – с досадой фыркнула Ложкина, – что с тобой разбираться?! Иди проспись сперва.

– Но я-то лыко вяжу, – неожиданно твёрдо сказала Полина Харитоновна и вдруг как гаркнула, – а ну-ка живо, сопли все подобрали! Устроили тут! Варвара! Говори, что стряслось?

Ложкина вдруг разрыдалась.

– Варя, ну что ты, что ты… – обняла её Гришкина тёща и принялась гладить по взъерошенной голове, как маленькую, – а пойдём-ка ко мне, чайку попьём, успокоимся… поговорим по-бабьи…

– Ко мне лучше пошли, – категорическим голосом предложила Белла, – у тебя полна горница людей. А я одна живу.

– А и точно, пойдём, – согласно кивнула Полина Харитоновна и увлекла плачущую Ложкину в комнату Беллы.

Белла и Лиля тоже устремились за ними.

В коридоре остались только мы: я, Герасим и Печкин. Нонна так и продолжала сидеть на чемодане: она слилась с торшером и старалась не отсвечивать.

Повисла пауза, которую прервал Герасим:

– Ты это… Пётр Кузьмич, идём-ка сюда! – он потянул за руку Печкина к чемодану, – щаз всё уладим. Ты, главное, не переживай… бабы, они завсегда такие. Сентиментальные… и дуры все…

Он усадил безответного, деморализованного Печкина на чемодан и сунул ему стакан в безвольные руки.

– Выпей-ка!

Тот сопротивляться не стал и залпом хлопнул самогону. И даже не поморщился.

– Закусывай, – Герасим протянул ему кусок хлеба с салом.

– Неее, – помотал головой Печкин, – ещё налей.

Герасим моментально плеснул ему и разлил нам остатки.

– Давайте! – строго сказал Герасим, – за взаимопонимание.

Мы добросовестно выпили. И закусили, даже Печкин.

– Давай-ка, Валюха, метнись на кухню и глянь, что там есть, – велел Герасим Нонне Душечке, – а то у нас закусь закончилась.

– И самогон, – подсказал я.

– Ээээ, нет, – хитро улыбнулся Герасим, – этого добра у нас есть. Я же знал, что свадьба будет. Запасся.

– Я тоже хочу послушать, – надулась Нонна.

– Я кому сказал? – нахмурил кустистые брови Герасим, – быстренько метнулась и собрала, что есть. Давай-ка, милая.

Нонна обиженно надула губки, но Герасим не обратил внимания.

А я понял, что из них будет замечательная семейная пара. И не только фиктивно ради квартиры.

Осталось примирить ещё и эту пару, Печкина и Ложкину, я имею в виду, и тогда воцарится идиллия.

Нонна ушла, а Печкин застыл, вперив неподвижный взгляд в стенку. Он даже внимания не обратил, что Герасим Нонну назвал Валюхой. На всегда любопытного Печкина это было совершенно не похоже. Явно мужик на грани.

– А теперь рассказывай, – велел Герасим и оглянулся, – пока бабских ушей нету.

– Да что рассказывать, – вздохнул тот, – Варвара с утра документы искала…

– Какие документы? – влез я.

– Да на дом в Костромской области. Родительский, – угрюмо ответил Печкин, – мы же завтра уезжаем туда. Венчаться хотели… и дом посмотреть… вот она и искала.

– И что? – поторопил Герасим, – давай быстрее, пока Валюха не вернулась.

И опять Печкин не отреагировал и не спросил, что за Валюха такая.

– Да грамотку она нашла старую… – прошептал Печкин и вдруг заплакал.

Мы с Герасимом недоумённо переглянулись.

– Что за грамотка? – начал тормошить Печкина Герасим.

– Там благодарность отцу, – всхлипнул тот, сконфуженно утирая слезу.

– Да говори ты! – сердито сплюнул Герасим, – что из тебя каждое слово клещами вытягивать надобно?! Что за благодарность?

– Вот, – он вытащил из кармана и протянул пожелтевший листочек.

Я первый схватил и развернул. На бумаге плохого качества было напечатано: «Благодарность бригаде товарища Печкина Кузьмы Ксенофонтовича за проявленное мужество и активность в ликвидации религиозных пережитков в селе Заозёрное…». Дальше было затёрто на месте перегиба бумажки.

– Это… – я не успел завершить мысль, как Печкин зло сказал:

– Да! Это! Мой отец возглавлял агитбригаду. Они после революции церкви жгли. Попов ловили. По заданию Партии.

Он опустил голову, но закончил:

– Она нашла грамотку по Заозёрному… а там звонарём был отец Варвары. Его с семьёй потом из-за этого на