Беглый - Дмитрий Шимохин

бы глупо безоглядно доверять сотне с лишним бывших каторжников-тайпинов, пусть даже они и принесли клятву верности. Сегодня они услужливы и благодарны за спасение, но что будет завтра, когда они освоятся, наберутся сил и поймут, что их здесь подавляющее большинство? По этому поводу я провел с нашими старыми артельщиками: Левицким, Изей, Сафаром, Захаром, Титом, Софроном, а также с Ороканом — небольшое совещание.

— Первое и главное, братцы, — сказал я, когда мы собрались вечером у костра. — Всегда ходите с оружием. Ружье или Лефоше под рукой — самое верное дело. Второе — наблюдайте внимательно за китайцами. Если они задумают что-то недоброе, это будет заметно: в такой толпе невозможно скрыть приготовления к бунту! Если они вместо работы начнут шушукаться по углам, бросать косые взгляды, не выполнять приказы старших или наших людей — это явный признак надвигающихся неприятностей! Любое подозрение — немедленно докладывать мне или Сафару.

У Левицкого тут же возникло предложение:

— Серж, а почему бы нам не использовать для охраны Ефима с друзьями? Они жизнью нам обязаны.

Идея показалась мне дельной. Недавно оказавшиеся в нашем лагере беглые, попав в человеческие условия, вели себя вполне лояльно. К тому же они были проверены в бою с мансами на том берегу Амура и проявили себя с наилучшей стороны. Ну и, в конце концов, они все-таки русские и в случае чего скорее встанут на нашу сторону, чем на сторону китайцев.

— Хорошая мысль, Владимир Александрович, — согласился я.

Обсудив все в подробностях, мы решили выделить им повышенное жалование и хорошее вооружение из трофейного, дабы не оказаться в случае чего один на один с массой тайпинов. Конечно, даже с этими беглыми тайпинов все равно было в десять раз больше, чем нас, коренных артельщиков и охраны, но скорострельное огнестрельное оружие и дисциплина должны были нивелировать эту разницу.

— Нам бы говорливого промеж них завести! — угрюмо заметил Захар, попыхивая трубкой. — Первое дело всякую крамолу пресечь на корню! Коли она появится.

Глава 26

— Это да! — тут же подхватил я. — Нам бы такой пригодился. Но тут тоже надобно смотреть внимательно. Понаблюдайте за ними в ближайшие дни — не появится ли среди них кого. Может, кого-то из них свои же начнут за что-то гнобить, шпынять, отнимать еду или даже просто насмехаться. Задача найти говорливого среди тайпинов неожиданно разрешилась благодаря наблюдательности Изи Шнеерсона. Он с помощью Орокана понемногу осваивавший азы китайского, указал мне на одного тайпина по имени Пин Хо. Этот человек заметно сторонился своих соплеменников, и те отвечали ему явной неприязнью. — Орокан, а разузнай-ка про него потихоньку, — попросил я нашего нанайского друга, — чем дышит этот Пин.

Вскоре Орокан доложил:

— Пин Хо в тюрьме пытался выслужиться перед тюремщиками, но в итоге впал в немилость. Теперь свои же его презирают и считают предателем.

«Идеальный кандидат», — подумал я и велел позвать этого самого Пин Хо, а заодно, понятно, и Шнеерсона.

Китайцу, явившемуся с самым подобострастным видом, я через Орокана коротко изложил суть предложения: любая информация о недобрых замыслах или готовящихся беспорядках в обмен на хорошее жалование, лучшую еду и освобождение от тяжелых работ на прииске. Обо всем он должен будет докладывать Шнеерсону. Для прикрытия и постоянного контакта Пин Хо назначался учителем китайского языка для нашего казначея.

Узкие глаза Хо алчно блеснули, когда Орокан перевел ему мои слова. Он тут же согласился, рассыпаясь в уверениях в будущей преданности.

— Отлично, — сказал я. — Выдать ему аванс, накормить и определить на постой к Шнеерсону. Пусть сегодня отдыхает, а завтра приступает к своим новым обязанностям.

Так у нас появился свой осведомитель в стане тайпинов, и я вздохнул с некоторым облегчением — внезапного удара в спину теперь можно было не опасаться.

Однако главная тревога никуда не делась — продовольствие. Появление целого отряда новых работников не прошло для нас бесследно — прокормить такую толпу, да еще и в течение зимы, представлялось совсем нетривиальной задачей! Изя Шнеерсон, наш неутомимый счетовод, уже доложил, что мешков с мукой и зерном, которые мы притащили из Байцзы на спинах тайпинов, при самом экономном расходе хватит от силы на полтора месяца. А впереди была долгая, суровая зима, на протяжении которой предстояло кормить почти полторы сотни голодных ртов! Нужно было срочно изыскивать дополнительные источники провианта. Нет, конечно, Аанга нам поможет, но и эту головную боль полностью на него не стоит спихивать.

Но в это время случилось происшествие, сильно поправившее наши дела. По берегам Амура вдруг пронесся слух: кета идет!

Что тут началось! Ближайшие нанайские стойбища, включая поселение Анги, буквально опустели. В них не осталось ни одной живой души, кроме совсем немощных стариков да малолетних детей, неспособных к тяжелой работе. Собак почти всех забрали с собой — они были незаменимыми помощниками в перетаскивании грузов и охране улова. Все — охотники, их жены, подросшие дети — нагруженные плетеными котомками, неводами, сетями и разнообразными рыболовными снастями, тронулись в путь, занимая веками известные, удобные для лова места на берегах Амура и впадающих в него рек и ручьев. Женщины-нанайки споро устраивали на берегу временные жилища из жердей, бересты и еловой коры — «хомораны», устанавливали длинные ряды вешал — «дзеегдони» — для сушки будущей юколы. Разумеется, мы тоже решили принять участие во всеобщем веселье. Я немедленно вывел всех своих людей, способных держать в руках хоть какую-то снасть, на берег Амбани Бира, впадающего в Амур неподалеку от нашего лагеря. И мы не ошиблись. Едва мы подошли к воде, как обнаружили, что река впереди буквально кипит от рыбы! Секунда, другая, и вот уже первые мощные рыбины серебристыми веретенами замелькали мимо нас, рассекая свинцовые воды ручья. От их движения и силы вода бурлила и пенилась.

— Смотрите! Вон на перекате у коряги заиграла! Гоголем, гоголем скачет! — закричал Захар, указывая на место, где вода то и дело вздымалась небольшими фонтанчиками.

— Это она икру «отбивает»! — объяснил он Орокан.

— Что значит «отбивает»? Зачем? — недоумевал я.

— Так ведь икра в ястыках, в пленке такой. Когда икра созреет, кета должна ее по икринке отметать. Ну, пленку, в которой икра внутри, надо разбить. Она и не ест даже ничего в это время, поэтому в брюхе только икринки. Вот и прыгает, бьет себя об воду со всего маху. А