Сад эдельвейсов - Лили Мокашь

перенесся к Виоле и перехватил в воздухе ее ладонь, которую она поспешно попыталась спрятать под одеялом. Макс с силой надавил большим пальцем на запястье Виолы, и ее пальцы, на мгновение поддавшись импульсу, разжались. Этого хватило, чтобы я увидела главное: черные, как сама ночь, кончики пальцев.

«Знакомая метка, не правда ли? Она осталась, несмотря на все твои усилия, Макс. Вот только один меченый не может забрать метку другого. Но тебе ведь это уже известно, да, Макс?»

Если хочешь что-то спрятать, положи это перед самым носом. Широко распахнутыми глазами Макс наблюдал за Каандором и был в этот момент так похож на своего отца, что меня передернуло. Оценив ситуацию, я резким рывком приблизилась к ведьмаку и ухватила его за предплечье крепкой хваткой.

– Даже не думай бежать, – отрезала я, и Макс напрягся еще сильнее.

– Как ты поняла? – Он тяжело сглотнул, будто ему стало мерзко от самого себя.

– Уж больно ты напомнил мне сейчас Владимира.

Макс вяло улыбнулся, восприняв упоминание доктора как комплимент. Знал бы он только, как я презирала и в то же время опасалась этого человека. В глазах Макса Владимир был другим. Он стал для него кем-то наподобие учителя, что помогал раскрыть внутренний потенциал и поддерживал его в поисках, для Владимира же, я уверена, Макс был не более чем подопытной обезьянкой, которую тот охотно поощрял исполнять нужные фокусы.

– Ладно-ладно. Каандор прав. Я не впервые сталкиваюсь с Тьмой. Во время изучения мы называли ее с Владимиром именно так. Большая часть из того, что рассказал Каандор, для меня нова так же, как и для вас, но у меня есть и свои наблюдения. Тьма – источник безумной силы, которая может изменить саму суть существования вампиров и оборотней. Она – настоящее решение проблемы жажды, а в твоем случае – обращений. Я пытался предложить ей себя в качестве вместилища, но даже не мог предположить, что она потянется по ошибке к Виоле. Клянусь, я не призывал ее сегодня. Тьма давно перестала отвечать на мой зов.

– Ты предлагал ей себя?

– Да. У меня даже осталась метка наподобие этой, – он машинально потер плечо. – Но я не то, чего Тьма хочет. Я никогда не видел ничего из того, что описывала ты, не был внутри. Все, что у нас с Владимиром получилось, – это вытянуть немного энергии во время призыва.

– Для чего?

Макс посмотрел поочередно на сидящих в номере, и, казалось, увиденное причинило ему боль.

– Я не должен говорить.

– Макс, – начал Стас. – Давай без этого сейчас. Говори. Хватит с этой семьи секретов.

Диана совсем перестала быть похожей на ту улыбчивую и легкую подругу, которую я в ней видела. Уголки ее губ скорбно потянулись вниз. Я почти слышала, как с каждым новым признанием ее возлюбленного ощущение предательства зигзагами трещин полосовало ее сердце. Макс посмотрел на нее и, прежде чем вновь заговорить, прошептал одними губами: «Прости».

– Наш отец, – начал он мягким, насколько умел, тоном, – он медленно скатывается, как и любой слабокровный, в безумие.

– Пф-ф, чушь! – возмутился Стас, не дав Максу продолжить. – Отцу уже несколько сотен лет, и ничего, никаких подобных звоночков.

С этим я могла поспорить.

– Ты не видел того, что видел я. Серьезно, он уже плох, Стас. Пусть сознание покидает его на время, но приступы становятся с каждым разом все дольше. Однажды его сущность перейдет черту и больше не сможет повернуть назад, не получая крови от создателя.

– Но ведь у него никогда и не было под рукой источника. Смотри, сколько Владимир протянул без него! Такого просто не может быть, чтобы резко все переменилось.

– Может. Владимир уже несколько раз бросался на меня, не узнавал. Особенно тяжело было скрывать его состояние от всех осенью. Я поэтому пропускал много занятий, оставаясь рядом и пытаясь помочь магией. Некоторые заклинания и снадобья, пусть и на время, усмиряли отца, но все давало только кратковременный эффект. Потом началась вся эта история с Асей. Владимир действительно старался ей помочь, пытаясь нейтрализовать оборотничество противоядием, но ничего не вышло. Несмотря на то что ты попала к Тьме, она даже не оставила на твоей коже метки. Всю темную энергию впитало проклятье, которое успел какой-то неумеха то ли намеренно, то ли по случайности наложить на тебя. Тьма коснулась его вместо тебя и принялась питать своей энергией. Наевшись до отвала, проклятье обрело реальную физическую форму и стало разрастаться.

– И обернулось неоново-розовым змеем, который пытался разорвать меня изнутри, – напомнила я о «прекрасном» моменте из своей жизни.

Макс прищелкнул пальцами:

– Именно. Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, чем проклятье было до встречи с Тьмой: оно слишком изменилось под ее силой. Изучение этого существа и натолкнуло нас с Владимиром на мысль, что сила внутри необычна. Противоестественна, если верить отцу. Я пробовал совладать с энергией внутри, призвать Тьму к себе, но все без толку. Тогда Владимир решил сам стать подопытным в эксперименте и попробовать материю, что мы аккуратно выуживали, на себе.

– Но и из этого ничего не вышло? – спросила я, когда Макс замолчал. Нельзя было позволять ему останавливаться. Я боялась, что он показал нам только верхушку айсберга, нужно было, чтобы этот поток сознания продолжался. Как бы Макс ни думал хорошо об отце, я искала двойное дно. Его просто не могло не быть, если в этой истории участвовал Владимир.

– Почему же? – Макс потупился. – Вышло. Но не совсем то, чего мы ожидали. Жажда отца действительно отступила, а рассудок начал приходить в норму, вот только… он как будто уже и не он, понимаете?

Стас прочистил горло:

– Он переписал на меня дом.

Вся семья вытаращилась на него, и я не могла их осуждать. Странно, когда «родовое гнездо» втайне отходит лишь одному из воспитанников.

– Это очень, очень плохой знак, – высказал свое мнение вслух Макс, и Диана наконец подала свой тонкий голосок:

– Нет, Владимир не изменился. Я бы это точно заметила. Холодный, деспотичный и такой же страшный, как обычно.

– Просто ты его девочка для битья, – колко вставила Виола, ничуть не жалея сестру. – Пока ты позволяешь отцу так с собой обращаться и не показываешь зубы, подобное будет продолжаться.

– Дело не во мне, а в нем.

Я была согласна с Дианой. Она не заслуживала к себе плохого отношения. Несколько раз я становилась невольным свидетелем их общения, и от него внутри все в животе скручивалось, заставляя испытывать ужас и на контрасте вдвойне благодарить Костю за то, что он был замечательным отцом. В