Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

мир вырывались одни только языки пламени. Длинные, как слоновьи хоботы. Извивающиеся, как дождевые черви на рыболовном крючке. Раскалённые, как железные заготовки на кузнечной наковальне. Зина ощутила, как её ступни прижаривает даже сквозь кожаные подошвы ботинок. А подол её розового шёлкового платья, теперь уже безнадёжно испорченного, начал съёживаться, как если бы служанка-неумёха гладила его непомерно горячим утюгом.

– Назад, назад! – закричал Ванечка, схватил её за плечо и утянул обратно: за порог ледника, на лесенку, ведшую вниз.

И вовремя! Узкие языки пламени взметнулись перед самым порогом невысокого строения. Лизнули его открытую наружу дверь, которая тотчас почернела. Прошлись по белёным кирпичным стенам, перекрашивая их в угольный цвет до самой крыши.

«А ну как Ванечка ошибся? – мелькнуло у Зины в голове. – Что, если эти, огненные, явились вовсе не за мнимым Велесом? Что, если им нужны мы двое?..»

Она отступила ещё на шаг, забыв про ступеньки. И повалилась бы навзничь, наверняка разбив затылок, но Ванечка успел подхватить её за талию, крепко к себе прижал. И Зина, удивляясь собственной смелости, тоже его обняла – свободной рукой, в которой не было фонаря. На запястье этой руки висела у неё сумочка-мешочек с пистолетом внутри, и ею девушка нечаянно стукнула Ивана Алтынова по бедру, но тот даже не вздрогнул. Возможно, вообще не заметил этого, потому как ещё крепче притиснул её к себе, обхватив другой рукой за плечи.

Зина и сама обняла бы его обеими руками, но бросать простенький светильник она не желала, пусть его свет и был им сейчас без надобности. Апокалипсическое пламя давало превосходное освещение.

В его оранжево-красных отсветах они увидели, как огненные змеи продолговатым овалом окружили тело Левшина-старшего, лежавшее на земле. Однако не поспешили подпалить его с разных концов – чего Зина и желала, и страшилась. Инфернальные гады затеяли вокруг него нечто вроде хоровода, с каждым последующим поворотом подбираясь к татуированному мертвецу всё ближе. Вот первая из огненных змей коснулась его волос, до этого – смёрзшихся, а теперь оттаявших и повисших сосульками. Вот две другие гадины обхватили, наподобие кандалов, его лодыжки. А затем случилось нечто такое, что Зина зажмурилась на миг и встряхнула головой. Решила, что от неимоверной жары у неё начались видения.

Но в этот миг её талию сильнее сжала рука Ивана. И он сказал ей в самое ухо, перейдя отчего-то на шёпот:

– Они его забирают!

Девушка снова открыла глаза как раз в тот момент, когда Ванечка взял у неё фонарь. И мгновенно поняла, что он собирается делать.

– Один ты за ними не пойдёшь! – Зина повернулась так, чтобы посмотреть своему жениху в глаза, дать ему понять, что решения она не переменит. – Пойдём вместе!

Только после этого она снова посмотрела на огненных гадов, которые, образовав подобие длинных и узких салазок, подняли над землёй тело Левшина-старшего. И теперь везли его прочь. Катились, оставляя на траве чёрную выжженную колею и отступая наконец от стен ледника.

Глава 20

Сны сбываются

21–22 августа (2–3 сентября) 1872 года.

Ночь с понедельника на вторник

1

Иван порадовался тому, что они с Зиной не бросили фонарь. Хоть они и бежали, но очень быстро стали отставать от неудержимых, как верховой пожар, огненных змей. Да, их пылающие изгибы даже издали были хорошо видны, однако дорогу под ногами бегущих людей они осветить никак не могли. И под деревьями парка, в густых сумерках, Иван и Зина наверняка упали бы уже не по одному разу. Бежать-то приходилось не по парковой аллее! Огненные похитители перемещали свою ношу, не разбирая дороги, прямо сквозь строй вековых лип.

– Там, недалеко от пруда, есть поляна, – с трудом переводя дух, выговорила Зина. – Помнишь, я тебе рассказывала…

Закончить у неё не получилось: сбилось дыхание. После захода солнца адская жара ничуть не ослабела. Да и с чего ей было ослабевать, если из-под земли выползали наружу пресмыкающиеся с огненной шкурой? Иван снова обхватил девушку за талию – почти понёс её на себе. Однако и сам он бежал уже из последних сил. Он и не предполагал, что бессонная ночь и события минувшего дня вымотали его до такой степени.

А Зина, уже не пробуя ничего произносить вслух, просто указала ему рукой на просвет, видневшийся между деревьями. И купеческий сын, приостановившись, тоже глянул в ту сторону. Туда, где, по всей вероятности, находилась поляна, о которой ему пыталась сказать его невеста. И ахнул при виде открывшегося ему зрелища.

«Так вот к чему был тот мой сон – о пне в лесу!..» – мелькнуло у него в голове. Однако пень посреди ясной поляны, к которому приползли теперь огненные змеи, оказался куда больше приснившегося ему. Выглядел широченным, словно сруб какой-нибудь североамериканской секвойи. Даже дубы вряд ли могли разрастаться до подобной толщины.

А в следующий миг Иван Алтынов понял: никакой это был не пень! На псевдопне вдруг задрожала верхняя часть, как дрожит крышка на котелке, в котором ключом кипит вода. И они с Зиной – откуда только силы взялись – снова помчали вперёд. Им следовало увидеть всё полностью. Он, Иван Митрофанович Алтынов, сын купца первой гильдии, должен был всё увидеть, дабы удостовериться: он не ошибся в своей догадке. Огненные твари довольствуются тем, что получили. Не поползут обратно за новыми жертвами.

Однако к началу действа они с Зиной всё-таки опоздали: выскочили на край поляны, когда мнимый пень уже преображался. Его круглая верхняя часть вдруг высоко подпрыгнула, будто её подбросил невидимый дискобол. А затем, совершив в воздухе несколько оборотов вокруг собственной оси, приземлилась так, что оказалась прямо на пути огненных гадов. Которых, впрочем, это ничуть не смутило. Они заскользили по упавшей крышке (теперь стало ясно, что это именно крышка), словно конькобежцы по катку.

– Колодец!.. – выдохнула Зина. – Они тащат его к колодцу.

Иван мысленно признал её правоту, но вслух сказать ничего не успел. Они с Зиной находились уже почти на середине поляны, и до колодца, замаскированного под пень, им оставалось саженей двадцать, не больше. Но куда им было в скорости до инфернальных змеюк! Те в одно мгновение вертикально поставили тело Левшина-старшего возле колодца. А затем – даже не перевалили через край колодезного сруба, а с изумительной лёгкостью перебросили. Причём так, что убиенный помещик свалился не вниз головой, а вперед ногами. Как если бы он сам, без всякого разбега, с места, прыгнул и заскочил в колодезное нутро.

И, едва пропала из виду голова татуированного мертвеца, как из колодца взмыла ввысь огромная белая птица. Походила она более