Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

в дальнем конце коридора – та, за которой находилась спальня Варвары Михайловны Полугарской. И наружу выглянула кухарка: пришлось её оставить сиделкой при барыне, когда они с Ванечкой отослали из дому Любашу, а затем и сами отправились в свою вылазку.

– А я уж думала, мне голоса почудились! – произнесла женщина с явным облегчением. – Ну, слава богу, вы дома! Этакого ливня я отродясь не видывала.

Зина моментально высвободила ногу из пальцев Ивана, а сам он вскочил с колен – успев, правда, поднять расшнурованный Зинин ботинок. Его купеческий сын протянул владелице, и девушка взяла его – машинально. Для чего ей мог пригодиться единственный башмачок, она понятия не имела.

4

Иван Алтынов так был поражён почти полным исполнением своего сна двухдневной давности, что даже не сразу сообразил, какой вопрос нужно бы задать кухарке-сиделке. Но это сделала Зина.

– Варвара Михайловна пришла в себя? – спросила она.

Держа в руке снятый ботинок, девушка в одних чулках поспешила к спальне своей бабушки. Иван Алтынов протянул руку – сам не осознавая, что делает. Лишь бы ещё на миг к Зине прикоснуться. Но она прошла мимо слишком быстро, и только мокрый рукав её розового платья скользнул по его пальцам.

– Так и нет. – Кухарка сокрушённо вздохнула. – Не очнулась барыня. Хотя дышать стала глубже, ровнее. Как будто и не в бесчувствии они, а просто спят.

Кухарка посторонилась, пропуская Зину в комнату Варвары Михайловны, где горел один-единственный ночник на столике возле кровати. Однако и в его свете Иван разглядел, что лицо хозяйки Медвежьего Ручья сделалось спокойнее. Но если она и вправду спала, то сон этот вряд ли был безмятежным: глазные яблоки пожилой женщины заметно двигались под веками вправо-влево.

– Вам бы переодеться, барышня, – заметила между тем кухарка. – Вон вы как вымокли! А в доме, как дождь пошёл, стало прохладнеть.

«А ведь и в самом деле! – подумал Иван. – Прежней духоты здесь уже нет!» И ощутил, как его сердце забилось быстрее. Даже неимоверная усталость слегка отпустила купеческого сына.

– Действительно, Зинуша, – шепнул он девушке на ухо, когда она склонилась над постелью Варвары Михайловны, – тебе надо бы надеть на себя что-то сухое! – И он увидел, как от его близкого дыхания заколыхались подсыхающие прядки волос возле Зининого уха.

Зина встрепенулась – как если бы не её бабушка, а она сама только что спала, а потом была внезапно разбужена.

– Да, разумеется, – произнесла она сонным голосом, и губы её оказались так близко, что Иван Алтынов едва удержал себя от того, чтобы их поцеловать; и неважно, что подумала бы кухарка господ Полугарских. – Но надо бы ещё проверить, как там Николай Павлович…

– Я проверю, – пообещал купеческий сын. – Но сперва провожу тебя до твоей комнаты.

И он её проводил. И впустил внутрь Эрика, который явно не собирался спать где-либо ещё. А затем дождался, когда Зина задвинет изнутри дверную задвижку. Лишь после этого Иванушка отправился в комнату хозяина дома.

Лакей Фёдор, исполнявший при барине обязанности камердинера, находился в Троицком, так что сейчас подле хозяйской постели дремал усадебный смотритель Ермолай Сидорович. При появлении Ивана он даже не проснулся, и купеческий сын будить его не стал. Он и сам разглядел, что господин Полугарский пребывает в абсолютно таком же состоянии, что и его супруга: застрял где-то на полпути между бесчувствием и сном.

Но, лишь выйдя из спальни Николая Павловича, Иван осознал: он понятия не имеет, где заночевать ему самому. Идти с этим вопросом к Зине он не рискнул: она могла уже улечься в постель. А спрашивать кухарку не захотел. Так что, немного поколебавшись, купеческий сын вновь отправился в кабинет Николая Павловича, где кое-как устроился на маленьком диванчике. И даже не заметил, как уснул – прямо в мокрой одежде, не разуваясь и без подушки под головой.

5

Зина с трудом стащила с себя мокрое платье, бельё и чулки. А потом бросила всё это прямо на пол. У неё просто не оставалось сил на то, чтобы раскладывать и развешивать волглые вещи. Поверх груды мокрых тряпок она для чего-то положила единственный башмак – благо у неё нашлись комнатные туфли – и рядом осторожно опустила сумочку-мешочек с увесистым содержимым. А потом достала из комода простенькую ночную рубашку: ситцевую, едва доходившую ей до середины голеней, – натянула её на себя и, рухнув на постель, тут же уснула. Даже одеялом укрыться не успела.

Эрик, тоже изрядно вымотавшийся за этот день, пристроился у неё под боком, помурчал немного, а потом погрузился в дрёму.

Однако проспали девушка и кот не очень долго. Часы на лестнице пробили два раза, масло в Зинином ночнике не прогорело даже на треть, а дождь за окнами колошматил деревья и землю с прежней силой, когда в комнате появился ещё один обитатель. И на сей раз это не был призрак Ивана Сергеевича Левшина, убиенного помещика.

Откуда этот новый появился, не уразумел даже Эрик, моментально открывший глаза при его появлении. Дверь по-прежнему оставалась заперта, как и окна, по которым струились дождевые потоки. При виде посетителя кот издал протяжный и явно удивлённый мяв. Глаза его засверкали в полумраке, шерсть поднялась дыбом, и рыжий зверь очень медленно, чуть ли не по-пластунски, стал подбираться к краю Зининой кровати.

Зина от кошачьего вопля проснулась, но разлепить глаза смогла не сразу; ей пришлось протереть их руками, чтобы вынудить открыться. Но, когда она это сделала, увиденное заставило её подумать: она всё ещё спит.

– Ванечка? – произнесла она хриплым со сна голосом.

Её жених стоял в двух шагах от кровати, удивительно нарядный и красивый. Облачённый в невесть откуда взявшуюся фрачную пару с белоснежной манишкой и галстуком-бабочкой, он был причёсан гладко, как никогда в жизни: его непослушные светло-русые вихры явно были напомажены. Он и вправду выглядел будто жених, собравшийся отправиться на венчание в церковь.

«Когда же он успел так принарядиться и причесаться?» – изумилась Зина.

А молодой человек, широко улыбаясь, шагнул вперёд и простёр к девушке руки, как если бы намеревался принять её в объятия. Зина удивлённо сморгнула, но потом, как бы против собственной воли, стала приподниматься с кровати. Эти руки с раскрытыми ладонями – они будто притягивали её.

И в этот момент на своего хозяина прыгнул Рыжий – только отнюдь не в порыве радости. Кот вцепился когтями в правый рукав нарядного фрака, явно вознамерившись искромсать его на лоскуты. И с мрачным, утробным гудением повис на руке человека. Так что тому поневоле пришлось руку опустить.

– Эрик, да что это с тобой? – изумилась Зина.

А её Ванечка,