Либелломания - Н. Мар

до берега нам с тобой на крыльях… часов десять, — я чувствовала, как у него отчаянно крутятся шестерёнки, но всякий новый вариант разбивается о барьер. — И комм повредился на глубине. Мне нужна кровь, Эмбер.

— Ты ещё спрашиваешь…

— Я возьму много.

— Ты ещё спрашиваешь!

— Может быть, слишком много. И я не спрашиваю.

Я молча стучала зубами. Да. Будто у нас был выбор. Ладонь, которую накануне пожал Миаш, потеплела. Бритцу не нужно было оправдываться: мы с ним вечно сходились в приоритетах. Он выпустил жвала:

— На всякий случай прощай.

Из-за переохлаждения я не ощутила порезы над ключицами. Спустя минуту перестала чувствовать вонь смога, воду и себя. Плыла, будто на облаке, страшно хотелось спать. Я даже провалилась на секунду из моря в прихожую Кайнорта, где опять целовала медовый носик Юфи. Только бы он успел… Из последних сил подняла непослушную руку — теперь она весила тонну — и тронула жвала. Но рука плетью соскользнула в воду. Там его пальцы переплелись с моими.

— На всякий случай… — одними губами попрощалась я, и ветер унёс меня в небо.

Глава 17

Он стал храбрее

От солнца ослепли фасеты. От солёной воды в стыках хитиновых сегментов ломило всё тело. Кайнорт неаккуратно приземлился на камни и разжал онемевшие лапы. Десять часов он летел, ориентируясь по звёздам и магнитным полям, дважды сбивался с курса, думал, что уже не вынесет Эмбер, отяжелевшую от воды, и свалится в море. Дважды так и случалось. Но он ни разу не разжал когтей. Правда, Бритц уже не знал, живую ли несёт шчеру, такую тихую и холодную. С трудом превратившись, он, сырой насквозь, принялся искать пульс и дыхание.

Живая. Сине-зелёная от холода и потери крови, в обмороке, но живая. Не прошло и пяти минут, как небо заволокло, и хлестнул ливень. Кайнорт, спотыкаясь, перенёс Эмбер под опору швартовочного пирса. Свой комм он не реанимировал нарочно: как только в Эксиполе засекли бы сигнал Бритца, поняли бы, что он выбрался. Но через три часа после крушения он воспользовался едва подсохшим коммом Эмбер, чтобы на лету позвонить в полицию. Потом принял звонок от Нахеля. Слава богу, тот не утонул. Они условились дождаться друг друга на Шёлковом пирсе, и стрекоза успела быстрее жука-плавунца. Нахеля отнесло далеко от места крушения и долго крутило по разным течениям.

Стоя под пирсом, Кайнорт выслушал синтетические извинения. Верманд опять не ответил, впрочем, в свой выходной он игнорировал входящие от незнакомцев, чтобы не донимали пациенты. А коммы Миаша и Юфи были настроены принимать звонки только от своих. Но не от Эмбер. Это было то, что Бритц наметил исправить первым делом после всего.

Полиция обещала связаться, как только прибудет к нему домой. Но вскоре они с Эмбер столкнулись со стаей каких-то птиц и упали в воду. Пришлось долго ждать, пока просохнет комм. Перезвонить удалось только на берегу:

— Эксиполь, Златки, семь, три, — он назвал домашний адрес. — Я вам звонил уже…

— Да, вы просили проверить апартаменты. Дежурные прокатились туда, им никто не открыл.

— И что? И всё? И они просто ушли?

— Успокойтесь, минори, — с заученным безразличием попросил офицер. — Мы не имеем права вскрывать замки без санкции владельца, если нет серьёзных оснований. Следов взлома не обнаружено. Соседи видели, как ваш брат вчера примерно в то же время вывел детей на прогулку. Они, должно быть, и сегодня так поступили.

— Я хозяин квартиры, просто вскройте её! — Ему не хватало кислорода и безнадёжно промокшей сигареты одновременно, что, конечно, исключало одно другое.

— Минуточку. Тут указано, что вы состоите на учёте у психиатра. Вы не могли бы уточнить, в связи с че…

— В связи с убийством полицейского в состоянии аффекта, — со зловещим спокойствием признался Бритц. — Вы вскроете дверь или мне стать серийным убийцей?

— Не нужно угрожать. Я понимаю, вы обеспокоены. Скажите, вы сильно ударились головой при крушении? Теряли сознание?

— Нет. Нет.

— Хор-рошо. Поднесите камеру к сетчатке глаза и держите ровно. Мы идентифицируем вас.

Он сделал, как просили. Дьявол, в полиции решили, что у звонившего поехала крыша, потому что он так и не сказал чётко, кто и почему угрожает его семье. Даже потрудились навести справки о его прошлом. Но если бы он признался, офицер расхохотался бы и занёс номер в чёрный список после первого же звонка. Потому что ещё вчера Кайнорт бы сам не поверил. И потому что прекрасно знал, как это типично для жертвы крушения: впадать в беспричинное беспокойство и думать, что страшное случилось не с ним, а с кем-то из близких. Этому учили и в полиции.

— Что ж, минори Бритц. Мы пошлём ещё людей. Но это в последний раз.

— Когда? Сколько времени вам потребуется?

Вместо ответа его отключили. Тогда он позвонил в скорую шчеров. Теперь там закончилась профилактика, и ему ответил кто-то живой. Кайнорт рассказал, где они, что они.

— Шёлковый пирс? — оператор-шчер аппетитно хрустел. — Далеко. Всё зависит от того, есть ли у неё полис.

Бритц продиктовал номер, который сам же и оформил для Эмбер. Шчер громко проглотил ланч и икнул:

— Есть такой. Эмбер Лау… Ожидайте.

— Сколько жда…

И вот опять его просто сбросили. Бритц, мокрый до нитки, мотался под дождём по берегу и всматривался то в прибрежное шоссе, то в море. Каждую минуту возвращался к Эмбер, брал её за руку и считал пульс. Пытался привести в чувство. Сколько крови он успел забрать, прежде чем её холодная рука легла ему на жвала? Одновременно с этим он бесконечно набирал Верманда, послал десяток сообщений. Пока батарейки комма Эмбер не осталось на пару вызовов. Дневник погоды показывал, что в тот час, когда брат мог увести детей на прогулку, в их районе шёл дождь. Кайнорт хотел зарыдать, но выдавил только беспомощный стон. Наконец на ультрамариновой глади заблестела чёрная спина.

— Нахель! — Кайнорт замахал ему с берега, и жук подплыл к пирсу.

Нахель выбрался на камни. Потряс потёртыми надкрыльями и отколупал тину. Потом со стоном прополз под пирс, мучительно превращаясь в человека. На вид он потерял в дороге килограммов десять. Но Бритцу было всё равно, он вошёл в режим предотвращения апокалипсиса и вряд ли сознавал, что и сам выглядит как четвёртый всадник его.