Либелломания - Н. Мар

и выдохнул на «восемь». В самом деле, а если там всё нормально? Да что значит «если»? Одной силой его фантазии с людьми не случаются неприятности, он проверял неоднократно. Он посмотрел на комм, но не мог вспомнить, сколько было времени, когда она ушла.

— Я думаю, уже достаточно.

— Прошло только пять минут, — возмутился Скварке. — Неужели вопрос жизни и смерти можно прояснить за пять минут?

— Эмбер сообразительная.

— Вот теперь вы мне нравитесь. Ха-ха, о да. Знаете, я впервые такое наблюдаю. Эзера, настолько искренне переживающего за шчеру. Даже стал слышнее акцент, хотя я полагаю, вы так часто болтали на октавиаре, что теперь и на родном говорите с шероховатым прононсом. Так? Вас колют этим в ассамблее? Скажи я, что для разблокировки вам нужно отрезать себе руку, вы бы только уточнили, правую или левую, — он коснулся двери и, толкнув легонько, пошатал её туда-сюда, не открывая. — Смотрите, вы накапали тут крови, пока терзали керамбит. Манеж не заперт, у нас тут не тюрьма. Аквадроу выйдет, когда закончит разговор.

Бритц зажал порез краем рукава. Профессор, в свою очередь, не стал нравиться ему больше даже на чуточку.

— Вы любите доводить опасных зверей, — заметил он.

— Я люблю экспериментировать. А холодные звери — самые опасные. Да, а как там ваш тарталёт?

— Так себе.

— Тогда хорошо, что я послал своих людей. Да не напрягайтесь так, вам не надоело? Это инженеры. Мы лишь должны убедиться, что вы точно улетите и что никто из вас не отвлекает внимание, чтобы выкрасть что-нибудь ценное.

— Вы тоже опираетесь на прошлый опыт?

— Те двое эзеров, — проворчал Скварке и раздражённо провёл пятернёй по седой шевелюре, — они тоже прилетели узнать о шамахтонах. Якобы! Абб Кут, так, если я не ошибаюсь, представился тот, кто задавал вопросы, пока второй забрался в питомник и украл фламморигаму. В конце они встретились на берегу и были таковы.

— Аббенезер Кут интересовался шамахтонами? — переспросил Кайнорт. — Но зачем ему?

— Он сказал, что знает одного… одну, которая спятила и вдруг зачастила на поверхность. Буянила, так скажем. Кут описал планету вкратце… Я сказал, что немудрено шамахтону спятить на планете, где принудительно лечат психопатов и разных помешанных, и посоветовал убираться оттуда, пока не поздно.

— Так. И?

— А он стал выспрашивать, как убить их шамахтона.

Глаза Бритца стали белее стены и ярче сателлюкса. Он словно потянул за ленту, и коробка приготовилась отдать подарок, осталось только открыть:

— И как?

— Никак! — крышка прихлопнула любопытные пальцы. — Взрослого шамахтона не убить ни-как.

* * *

— Значит, это всё? — спросила я, получив и так слишком много.

Фигура облетела разлом по кругу и вернулась точно на прежнее место. Она ещё раз вытянула руку, прямо из живота. Вырастила пальцы на одной линии, как расчёску, и пустила молнии от них к моему лазуриту. Внезапно её рот каким-то чудом оказался на лице и даже почти на естественном месте:

— Другой человек привёз кусок человека, запертого в обсидиане. Из другого мира. Твёрдого и холодного, как алмаз. Их шамахтон жесток и очень силён, — Урьюи умолкла, но потом добавила: — Это взрослый шамахтон.

— Почему ты сказала «жестокий»? Он убивает много?

— Он убивает красиво.

— Ты видела, знаешь его?

— Я видела только свои недра и этот зал, — пояснила Урьюи, и я поняла, что могла бы и сама догадаться. — Но ещё помню, как скиталась по вселенной с другими протошамахтонами. Зёрнами. Ищи ответы на безумных планетах. Там, где мало жизни и много боли.

Модель человека рассеялась, сгустки пыли поредели. Жар, который опалил мне ресницы и высушил глаза, наконец ушёл. К моему островку протянулся мост. Я шла, обливаясь потом от макушки до пяток, за ушами чесалось, а капельки щекотали под коленями. Панели вызова работников нигде не было, но, к моему удивлению, дверь поддалась лёгкому толчку. Сквозняк из коридора забрался мне в рукава и за шиворот, меня передёрнуло. После ослепительного шамахтона глаза ещё не привыкли к темноте, и, следуя на запах, как пещерная саламандра, я зарыла нос в складки амбры, табака, кофе и бергамота. На этот раз он не прятал руки.

— Я всё узнала, эти минералы…

— По дороге расскажешь, — он подтолкнул меня, чтобы поспеть за профессором к выходу.

— Представляешь, она уже видела…

— Я сейчас не способен анализировать.

Подойдя к ступеням эскалатора снаружи, Кайнорт отстранил меня и сам попытался шагнуть на первую. Но она толкнулась вверх, возвращая его назад. Он попытался ещё, но лестница возразила с тем же упорством. Охрана внизу переглядывалась, улыбаясь криво. Я спокойно спустилась и придержала для него ступени, просто сев на последнюю. Пылинки плясали в воздухе. Глаза всё норовили найти в них законченную фигуру. Я закрыла их и продолжала сидеть на ступени.

— Это всё, получается, было совершенно не опасно. Вообще. А я так перепугалась. Я так перепугалась…

— Мне разрешили вернуться к берегу на крыльях, если хочешь. Короткой дорогой. Они не будут стрелять.

Я посмотрела на его руки и шею, все в царапинах. Они наполнялись не сукровицей, а белой гемолимфой при движении. Эзер был голоден. А я покрыта соблазнительными ссадинами. По его напряжённой складке над переносицей я поняла, что он и сам не против, если я откажусь.

— Нет, давай длинной, я хочу пройтись. Видишь? Мой климатисс говорит, что буря ещё не улеглась. И да, мне нужно пересказать всё слово в слово, пока не забыла.

— Тогда на, — он протянул мне что-то белое. — У тебя ноги промокли.

Свёрнутые аккуратной улиткой чистые носки. Мне захотелось сказать ему то, что моментально свернуло бы вселенную в такую же улитку. И я не сказала.

* * *

На берегу посветлело, но в моём климатиссе ещё не рассосался комочек тучи. Взглянув на мрачного Нахеля, я поняла, кто тут на самом деле портит погоду. Он обошёл тарталёт и похлопал по скособоченной двери:

— Кое-как с ребятами из инкубатора подлатали, но до большой земли не дотянем. Три пятых пути, я так думаю.

— Ладно, преодолеем три пятых, делать нечего, — пожал плечами Бритц. — Я вызову подмогу с материка. А это что?

— Мешочек с пеплом, подобрал ещё на том берегу. Обронил кто-то из патрульных.

— Нахель, загребущий сурок, ты же