Либелломания - Н. Мар

Нахель только кивал в ответ, но не мог отлепить язык от нёба. Бритц уже начал оборачиваться стрекозой, но вспомнил, что Нахель тоже голоден. И со страшным блеском в глазах пригрозил:

— И не смей пить её крови! Или я тебя убью!

Нахель опять кивнул. Всё-таки Бритц настолько редко орал на кого-то, что сорвал голос уже на второй фразе. Это что-то да значило. Он поспешил успокоить друга:

— Я подкормился… там… присосался к какой-то рыбе.

Вылетев из-под пирса на набережную, Бритц вызвал орникоптер до Эксиполя. В отличие от воларбуса, такси доставляло от моря до города не за пять, а за четыре часа. Кайнорт доплатил за то, чтобы сократить время вдвое. Откинулся в кресле и уставился в потолок. На самом деле он знал, что торопиться бессмысленно: если что-то и случилось, то двенадцать, одиннадцать, ну десять часов назад. После его звонка с новостями о Зимаре. Если не раньше. На что рассчитывали убийцы? Что Кайнорт не получит ответов, высадившись у маяка, или что вообще не вернётся? Случай спас их от того и от другого. Чистый случай.

Но как Бритц мог так беспечно проколоться? Хотя почему же нет. Он прокололся, потому что был минори. А минори не убивали минори. Точка…

— Алло! — офицер перебил ход его мыслей. — Бригада вскрыла дверь.

— Ну!

— Там всё в порядке. Никого нет. Жертв или следов борьбы тоже нет.

— А сколько замков вскрывали?

— Они не уточнили, — смутились на том конце. — В отчёте указано: «Замок». А сколько их там у вас?

— Три! Мы всегда закрываемся на три. Если заперт только автоматический…

— Там правда ничего криминального, — офицер начал раздражаться. — Немного неубрано, но ведь это же дети. И на полу…

Связь пропала. Кайнорт уставился на комм.

— Что на полу⁈

Комм сдох. Неубрано? Это при Миаше-то? Уже у дома Бритц выпрыгнул из оптера на ходу. На стриженом газоне Чивойт ловил птичек. Кто его выпустил? Кайнорт ворвался на свой этаж. Дверь заперта. Он отпер… один замок.

— Верманд!

В холле было темно. И тихо.

Кайнорт разглядывал прихожую, не включая свет. Ему стало страшно. Очень. По коридору были разбросаны…

— Нет…

…камни.

— О… нет…

Он упал на четвереньки, трогая куски чего-то твёрдого, холодного с острыми краями. Нужно было включить свет. Чтобы понять, кто погиб. Бритц зажёг сателлюкс и пожирал взглядом камни. Боясь, что найдёт разные.

Рубины. Только рубины, кроваво-красные, они светились в луче сателлюкса. Чистые, как гранатовый сок. А внутри скомканы тёмные сгустки. Кусков было так много, что хватило бы на рубиновый атлант в полный рост. Кайнорт ползал между драгоценными осколками. Потом всё-таки зажёг больше света. За считанные минуты он проверил все: камни были одинаковые. В крупном булыжнике виднелся клетчатый обрывок. Лацкан пиджака. И юбилейный значок НИИ С. Т. Е. Р. И. К. А. Здесь был только брат. Облегчение подмешалось в боль.

Кайнорт сжал зубы и почти подавил крик. Вырвался только хриплый рык. Он взял один рубин, тот, что со значком. Зажатый в ладони, он краями ранил кожу, до этого изрезанную керамбитом. Бритц сжал сильнее. Кровь потекла, будто из сердцевины рубина, самого твёрдого после алмаза.

Хотелось распугать соседей припадком бешенства, но он ещё не закончил. Он затолкал истерику внутрь, как скомканную газету в старую туфлю. И по стене, цепляясь за банкетку и вешалку, Бритц поднял себя на ноги. Детей не убили. Не убили здесь. Нет, он получил передышку, только и всего. За распахнутой дверью детской, куда не заглянула полиция, в стене застрял тонкий осколок рубина. Как далеко он улетел. Врезался краешком и пригвоздил к стене клочок серо-бурой замши. Здесь стояла Юфи, когда… Рубин убил её мишку. Или котика. В самом углу, в стыке стены и пола, Бритц обнаружил брызги крови. Мало, но похоже, что её не пытались убрать. Это Юфи ранило рубином, которым убило мишку. Или котика.

На пороге её комнаты валялись фирменные раскраски Верманда с изображением спинного мозга в разрезе, рисунки Юфи и цветные карандаши. Бритц поднял один лист машинально. Юфи часто рисовала деревья, вернувшись с Алливеи. Только их и цветы и никогда — людей. На новом рисунке живые фигуры стояли на фоне мрачной башни вроде замка людоеда. «Одонат» — нацарапала Юфи (с двумя исправлениями рукой Миаша). Так дети представляли заново отстроенное родовое поместье. Рядом с одонатом был нарисован высокий эзер с маленькими, как у феи, стрекозиными крылышками, потому что большие не уместились бы на листе. И двое детей с ним, одна с улыбкой до ушей, второй с ровной полоской сжатых губ, как у отца. И косматая тварь на шести ногах с подписью «Собака». А сбоку, как будто подрисованная уже много после, стояла ещё одна взрослая фигура, поменьше первой. С тёмным каре и перечёркнутым царапинами лицом. Она тоже улыбалась.

С рисунком в руке Кайнорт облетел все комнаты в страхе найти ещё камни. Кучки поменьше, другие минералы. В страхе, да, но и в надежде, что Миаш и Юфи, может быть, спрятались в кладовках или на чердаке. Но нет. Ни камней, ни детей. В конце концов Бритц закружился и заплутал в собственной квартире. Он поплёлся в ванную. Там его стошнило морской водой. После умывания стало немного легче. Кайнорт прошёл в арматеку, взял электрокинжал и два глоустера, закинул в позвоночные вестулы последнюю пару хромосфеновых чипов, распечатал новый комм. И вернулся в холл.

Система учёта на двух открытых замках показывала, что в последний раз их отпирали четырнадцать часов назад. Он так и думал: здесь побывали через час после звонка на материк, когда он рассказал о Зимаре. Кайнорт почувствовал, как жжёт веки, потёр глаза и чихнул. Он даже не представлял, что в его состоянии это возможно, но аллергия взяла своё. К косяку прилипло два волоса, чёрный и рыжий.

На улице он вызвал орникоптер по адресу закадычных приятелей.

— Ну куда в сыром-то на сиденье-то? — взмолился водитель, взъерошенный третьей сменой шчер. — Ну… я же только с мойки, ну!

— Простите.

Кайнорт только теперь заметил, на кого похож. В грязном и сыром анораке, с пятнами бурой крови на воротнике. Крови Эмбер Лау. Он мигом сменил барахло