Либелломания - Н. Мар

На лице Бритца застыло выражение обречённого на растерзание. Я заметила, он не любил людей, которые превосходят его в ехидстве, но которых при этом нельзя просто взять и убить. У его раздражения было только два полюса: сарказм и керамбит. И если Кайнорт терпел поражение в дуэли на колкостях, то невозможность немедленно избавиться от собеседника или, на худой конец, пригрозить, повергала его в уныние. Я позлорадствовала и шагнула в манеж инкубатора.

Глава 16

На всякий случай прощай

Стены, обнимавшие цилиндрической формы зал, покрывала амальгама. Она отражала одну искажённую страхом шчеру. А в центре зиял широкий колодец. И круглая платформа парила посередине. Я полюбопытствовала, вытянув с безопасного расстояния шею, как гусёнок: разлом уходил на такую глубину, что в ней терялся свет потолочных софитов. Через эту бездну перебросился узкий мостик. После секундного колебания я перешла на платформу, и мостик исчез в стене колодца. Платформа завибрировала, статика пощипывала меня сквозь подошвы. Эта малоприятная щекотка, как после онемения, расползалась по всему телу снизу вверх. Из разлома поднялся голубой жгучий парок. Покалывание усилилось, но больно не было. Просто озноб. Мандраж. В кишках заурчало. Наверняка от меня разило адреналином.

Частички пыли в голубом облаке ионизированного газа светились бесформенными сгустками, катались по магнитному полю. Как шаровые молнии. Воздух вокруг меня зашевелился. Получив энергию диастиминов, пылинки начали собираться вместе. Засияли ярче. И в голубом облаке плазмы появилась фигура. Она то распадалась на комочки, то поворачивалась таким образом, что глаз улавливал гештальт, но тотчас терял эту целостность и искал снова. А шамахтон менялся, будто пытался подстроиться под меня. Под определённым углом мешанина хаотичных частичек наконец собралась в объёмное изображение, как на стереокартинке для тренировки аккомодации зрения.

— Человек, — сказала фигура.

Голос был ничем не окрашен. Словно полифония: мужской и женский, детский и зрелый, натуральный и синтетический. Урьюи не обращалась ко мне. Она констатировала факт по результатам анализа и соткала из себя копию того, что наблюдала. Но её рот открывался у основания шеи. И это выглядело не ошибкой, а пренебрежением деталями. Будто шамахтон приготовил модель по черновому списку, где у человека просто должны быть две руки, две ноги, голова и рот. Побросать в кастрюлю, перемешать, варить на медленном огне. «Что ж, — успокаивала я себя, крупно дрожа, — большинству людей сложно в точности срисовать даже бабочку с натуры, не говоря уже о человеке, которого так трясёт». Индиг Скварке назвал шамахтона ребёнком, так что мне ещё повезло, что, изображая меня, она не стала огурцом с четырьмя палками.

— Я Эмбер.

— Я Урьюи.

Камушки чуть не попадали с моей сырой ладони в колодец:

— Я только хотела… показать тебе. Ты знаешь, что это?

И я протянула их ближе. От жарких пальцев шамахтона, этаких плазматических отростков без кисти, к моей руке полетели импульсы молний. Они заплясали у меня на ладони, царапая камень и мои пальцы. На этот раз рот Урьюи раскрылся под рёбрами:

— Человек.

— Что? — удивилась я на вдохе, но секундой позже сообразила: — О, конечно. Правильно. Там внутри останки человека. Скажи, то, что его… заключило в эти минералы, это оружие шамахтона?

— Да.

— Это твоё оружие?

— Нет.

Вот я уже и не знала, что спросить дальше. Урьюи отвечала слишком быстро. Немедленно. Как компьютер, скорость мышления которого многократно превосходила мою. Я буквально не успевала произнести последний звук, как уже получала ответ. Но я, в свою очередь, обдумывала каждое слово. Второго шанса не будет.

— Пожалуйста, взгляни ещё раз. Может быть, это твой… какой-то случайный… побочный эффект?

— Тогда целенаправленный будет ещё сильнее. Я так не умею. Я ещё слаба.

— Профессор Скварке так и сказал. Просто нам важно было услышать от тебя.

— И я никому не делаю больно, — опять почти перебила меня Урьюи. — Это неправильно. Это ведь больно.

* * *

Кайнорт Бритц не шевелился и моргал чуть медленнее, чем обычно. Его взгляд скользил по безупречно выбеленной стене и вдоль щели портала в поисках того, за что можно было бы уцепиться. Бросить якорь. Иначе взгляд, словно луч в вакууме, мог метаться туда-сюда бесконечно. Или до тех пор, пока не потеряешь сознание.

— Вам всё ещё нравится на Урьюи? — спас его профессор, в бакенбардах которого мог бросить якорь целый авианосец.

— Боюсь, что да.

— Это очень плохо. Я не верю, что пауки и тараканы уживутся. Эта пружина развернётся рано или поздно, вопьётся в обе стороны.

— Ассамблея делает всё, чтобы не допустить горячей войны.

— Делает всё? То, что вам следовало бы сделать, написано на каждом заборе. Что! Думаете, мы тут в вакууме живём?

Надписей «Тараканы, убирайтесь!» в Эксиполе было даже больше, чем «Паукам вход запрещён». Кайнорт не ответил, его вниманием опять владела щель закрытого портала, в котором исчезла Эмбер. Он коснулся белой стены и почувствовал холодок на границе с дверью. Гулкий бас профессора сотрясал атриум:

— Шамахтоны как дети: если дома порядок, они смирные. Каждая новая война или экологическая катастрофа подают им пример. Что вот это всё — в порядке вещей. Что и ей так можно. Если бы шамахтоны принимали чью-то конкретную сторону, так нет: худо придётся и нашим и вашим. Вот, например, Брана! Может быть, слышали о ней?

Бритц кивнул. Он провёл на Бране три года. Тираны династии Зури утащили планету в гиперпространственный карман, чтобы управлять магнетарными пушками и воевать почти непрерывно. Никто не знал почему, но вскоре флора Браны целиком стала ядовита, а все животные — хищниками. Расплодились аномальные зоны с кровоточащими лесами, температура росла, несмотря на стабильное искусственное солнце. Ад, да и только.

— Её шамахтон, должно быть, пришёл в ярость, — Скварке раздражённо хлопал себя по бокам, не вынимая рук из карманов. — Кому бы такое понравилось?

— Этот портал, он заперт сейчас?

— Что? А, да, разумеется. Некультурно прерывать шамахтона, — резко заметил Скварке. — И профессора, кстати, тоже. Так вот, на Бране…

— А если что-то пойдёт не так? Эмбер Лау несказанно не везёт в последнее время. Она сможет выйти?

— Нет. И уберите руки от портала, ради бозона, это опасно!

— Или позвать на пом…

— Нет, нет и нет. Таймер установлен на полчаса.

Бритц вдохнул на счёт «четыре»