Vita Damnata - Л. Гаатвин

меня с Богданом и встала у гроба. Я поднялась с длинной скамьи и протянула раскрытую ладонь Иванову. Он посмотрел на меня с немым вопросом: “Уже пора” и обхватил мою руку. Женщина поправила короткий бордовый жакет и начала панихиду:

— Сегодня мы прощаемся с Екатериной. Молодой девушкой, чья жизнь оборвалась слишком рано. Жизнерадостная, веселая, добрая. Ее улыбку мы не забудем никогда и будем хранить в наших сердцах…

Тихий голос сливался с тихой, протяжной мелодией органа, а в моей голове была лишь одна мысль: кто пишет речь этим плакальщицам? Эта женщина не знала Катю, не знала почему сестра Богдана погибла, и почему ее гроб закрыт. Она говорила, что Катя была веселой и жизнерадостной. Но так ли это? Разве Катя не пыталась убежать от своих темных демонов, скрыться от разверзнувшейся в ее душе бездне в ложных учениях, принимая корыстную заботу сектантов за любовь?

— Любимая дочь, ласковая сестра, лучшая подруга. — женщина мельком взглянула на меня. Я с трудом сдержалась, чтобы не ухмыльнутся.

Иванов сжимал мою руку, я чувствовала как пульсирует кровь в его теле. Или это была моя?

— Покойся с миром, Екатерина. — закончила свою плаксивую, стандартную, произнесенную тысячу раз, речь женщина. Она отступила от гроба и дала нам несколько минут на последнее прощание. Иванов не сдвинулся с места. Я подтолкнула его плечом, он лишь кротко мотнул головой и отвернулся, уткнулся носом в мою шею.

Женщина нажала на скрытую кнопку и гроб медленно опустился вниз, ниже уровня пола.

— Всё. — прошептала я на ухо Богдану.

Две ночи назад, после разведки в церкви, Иванов вызвался меня подвезти до моей квартиры. Мы сели в его служебный автомобиль и наблюдали, как Роман с Петером отъезжают на машине “послушников” от разрисованного забора, что огораживал сгоревшие каменные стены.

Богдан сел за руль и прикрыл глаза.

— Ты как? — спросила я полицейского.

— Плохо. — горько ухмыльнулся Иванов. — У меня такое чувство, будто я попал под лед и не могу всплыть, найти полынью. Понимаешь, — Иванов развернулся ко мне, — я так долго стремился к тому чтобы найти убийц блондинок, прижать сектантов, найти Катю, что моя жизнь превратилась в погоню. За призраками, тенями, шепотками, слухами. Иногда я думал, что я сошел с ума, что Катя просто вышла встретиться с подругой, а я сижу один в квартире и жду когда она вернется, чтобы мы вместе стали обсуждать ее никчемного жениха и моих подружек. Что мама, опять придет с работы уставшей, и скажет, что сегодня будут на ужин макароны с сыром, извиниться за это, не зная, что это мое самое любимое блюдо. Я словно…Я словно не живу своей жизнью, понимаешь?

— Понимаю.

— Одно время у меня над кроватью висела фотография сестры, чтобы я знал, для чего встаю с постели каждый день. Найти ее. Живой. Я всегда хотел найти ее живой и невредимой. А теперь… — Иванов провел рукой по своим черным кудрям и надул щеки медленно выдыхая через сомкнутые губы. — А теперь, когда я нашел ее останки, а ночью в пятницу послушники будут “обезглавлены”, и их священная книга будет уничтожена, я… Я не знаю. Я будто растерян. Не собран. Хотя именно сейчас я должен быть во все оружии. Понимаешь? Я должен гореть местью, считать секунды. Но мне… Мне будто все равно.

— Находка останков сестры тебя подкосили.

— Да. Скорее всего. Я… — майор упер вытянутые руки в руль. — Когда я увидел кости, осознал что это она, ее одежда, ее счастливый браслет, неправильно сросшаяся кисть, я потерял часть себя тогда.

— Ты потерял надежду.

— Ты понимаешь. — Майор оглядел меня печальным взглядом. — Ложное чувство, которое меня толкало вперед, придавало сил. И сейчас остается последнее.

— Похороны.

— Самое страшное я уже видел. Ее останки. Гроб будет естественно закрытый, но мне кажется, что я не смогу… Я не смогу быть там. Один.

Я протянула руку и положила ладонь на колено Богдана.

— Если тебе надо, то…

— Пожалуйста, будь со мной на похоронах. — перебил меня Иванов.

— Конечно. — я улыбнулась уголками губ. Иванов положил свою ладонь на мою и сжал ее. Тепло и нежно.

Майор довез меня до дома, мы попрощались на подземной парковке и лифт поднял меня на мой этаж, к квартире номер пятьсот три.

Я приняла душ, вычистила из под ногтей землю аптекарского огорода, закуталась в халат и рухнула на свою кровать, плотно сомкнув края балдахинов.

* * *

Тихо. Воздух над Невой ещё хранил ночную свежесть, но уже чувствовалось лёгкое движение — предвестник утра. Я и Иван стояли на терраске мансарды, прижавшись плечом к плечу, и смотрели, как на востоке медленно разгорается восход.

Нева лежала тёмной обманчивой гладью, лишь кое-где подёрнутая лёгкой рябью. Отражения фонарей ещё горели в воде, но уже бледнели, сдаваясь наступающему свету. Где-то вдали, за силуэтами шпилей, небо стало менять цвет — из глубокого индиго оно превращалось в сизый, потом в перламутрово-розовый.

Желтый свет поверх белых, объемных облаков. Небо просыпалось вместе с величественной столицей. Петербург манил иностранцев и богатых купцов, корабли медленно качались на волнах огромной и своенравной Невы. Моряки и рабочий люд уже сновали на небольшом пяточке Васильевского острова, между двумя колоннами с фигурами ростр побежденных в боях кораблей.

— Смотри, огонь потух. — Иван указал мне на жаровни, что венчали колонны. — Не бойся, я с тобой.

Иван приобнял меня. Я дрожала от страха, боясь попасть под смертоносные лучи восходящего солнца.

— Ваня, я … — мой голос охрип от сухости во рту, — мне надо скорее спрятаться.

— Посмотри на меня. — Иван мягко схватил меня за плечи и посмотрел мне в глаза. — Ты не знаешь, почему ты бежишь от солнца, ты просто чувствуешь, что надо укрыться. Но это простой звериный инстинкт. А ты выше этого. Ты прежде всего человек. Посмотри на эти корабли, посмотри на эти воды. Любой зверь бы побоялся плыть при таком течении, но только не человек. Тебе надо знать, что с тобой может случиться во время рассвета. И, — Иван тронул меня за подбородок — я буду рядом.

Я неуверенно кивнула.

Терраска доходного дома на Петроградской стороне. Мы взяли в наём два этажа — бельэтаж и мансарду. Никого, в быстро растущей столице, не удивила такая эксцентричность и расточительность.

Я обернулась на раскрытые двери в мансарду. Там, внутри, Иван уже приготовил пустой платяной шкаф с толстыми резными дверями. Всего пара шагов меня отделяла от полной темноты.

— Хорошо. — я нахмурила брови. — Пора уже понять, что будет со мной в солнечных