Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Но никого нет.

Я обошел комнату. Открыл шкаф, пустой. Ящики стола тоже пустые. Даже бумаг нет, даже окурков в пепельнице.

Чисто. Слишком чисто.

Он ушел недавно. Забрал все, что могло указать на него.

Я вышел из квартиры, запер дверь. Спустился на улицу.

Кафана «Златни Крст». Там собирались студенты. Там я познакомился с Душаном, Владимиром, Петаром. Там Чирич иногда появлялся.

Пошел туда.

Кафана в десяти минутах ходьбы. Узкая улочка, вывеска над дверью, золотой крест на черном фоне.

Вошел внутрь.

Зал полупустой. Еще ранний вечер. Несколько посетителей сидели за столиками. Хозяин за стойкой полировал бокалы.

Я подошел к стойке.

— Чирич приходил сегодня?

Хозяин поднял голову. Круглое лицо, седые усы, фартук в пятнах.

— Чирич? — Покачал головой. — Не видел его дня три. Может, больше.

— Душан Илич? Владимир? Петар?

— Тоже нет. — Хозяин поставил бокал на полку. — Студенты исчезли. Раньше каждый вечер здесь сидели, спорили, курили. А теперь никого. Будто в воду канули.

Я развернулся, вышел из кафаны.

Исчезли.

Все исчезли.

Чирич, студенты, боевики. Куда?

Я знал куда.

Готовятся. Готовятся к чему-то большому. К тому, о чем говорил Урбах.

Завтра.

Надо найти их. Остановить.

Дмитриевич.

Дом Дмитриевича на окраине, за парком Калемегдан. Большой дом, отдельно стоящий, за забором. Я был там один раз, когда ходил на встречу с полковником.

Пошел туда.

Улицы постепенно темнели. Фонари зажигались один за другим. Газовый свет мерцал в воздухе.

Дошел до парка. Мимо крепостных стен, темных и массивных. Ворота заперты на ночь.

За парком улицы тише и шире. Дома побогаче. Деревья вдоль дороги.

Нашел нужный дом. Номер девятнадцать. Забор каменный и высокий. Ворота кованые, наглухо закрыты. За забором сад, деревья, двухэтажный дом с колоннами у входа.

Окна темные. Ни одного огня.

Я подошел к воротам. Попробовал толкнуть. Заперты.

Обошел вокруг забора. Высота два аршина, не меньше. Но для меня это не проблема.

Разбежался, прыгнул. Подтянулся на руках. Перебросил ноги через верх. Спрыгнул на другую сторону.

Приземлился мягко, на траву. Огляделся.

Сад запущенный. Кусты разрослись. Дорожки заросли травой.

Подошел к дому. Поднялся по ступеням на крыльцо. Дверь массивная, дубовая. В центре медный молоток.

Постучал.

Внутри дома послышалось эхо. Потом наступила тишина.

Никого.

Попробовал открыть. Заперто.

Обошел дом. Окна на первом этаже закрыты ставнями. На втором тоже.

Дом пустой.

Дмитриевич ушел. Может, вчера, может, позавчера.

Я вернулся к крыльцу. Сел на верхнюю ступень.

Буду ждать.

Рано или поздно кто-то придет.

Я сидел долго, очень долго. Не шевелился, ждал тех, кто придет.

Наступила ночь.

На небе появились звезды. над деревьями поднялась круглая, яркая луна.

Я сидел неподвижно. Слушал ночь. Где-то далеко лаяла собака. Проехала телега, колеса стучали по булыжникам.

Город засыпал.

Я сидел и ждал.

Прошел час. Два. Три.

Луна двигалась по небу. Тени ползли по саду.

Никто не пришел.

Небо на востоке начало светлеть. Сначала появилась серая полоса, потом розовая.

Наступил рассвет.

День, о котором говорил Урбах.

Я поднялся. Размял затекшие ноги. Спустился с крыльца.

И вдруг услышал.

Далеко. Глухой удар. Где-то в центре города. Потом второй. Грохот.

Взрыв.

Мощный. Земля дрогнула под ногами.

Потом настала тишина. Но недолго. Почти сразу же послышались крики. Далекие, но отчетливые.

Я замер. Прислушался.

Еще один взрыв. Слабее. Эхо покатилось над крышами.

Что-то произошло.

Я побежал к воротам. Перемахнул через забор. Побежал по улице к центру.

Навстречу бежали люди. Кто-то в ночных рубашках, кто-то наспех одетый. Лица испуганные.

— Что случилось? — окликнул я мужчину в жилете поверх рубахи.

— Взрыв! — крикнул он на бегу. — У австрийского посольства!

Побежал дальше.

Я помчался быстрее.

Улицы заполнились людьми. Они открывали окна, высовывали оттуда головы. Кричали, спрашивали, что происходит.

Впереди повалил дым. Черный, густой, он медленно поднимался над крышами.

Я свернул на улицу Кнеза Милоша. Там стояло австрийское посольство. Большое здание с колоннами, над входом всегда реял флаг.

Теперь половина здания разрушена.

Фасад обвалился. Колонны раскололись на куски. Окна выбиты. Дым валил из проемов. Огонь лизал стены изнутри.

На улице собралась толпа. Люди кричали, показывали пальцами на разрушенное здание. Жандармы бежали со всех сторон. Свист, ругань, крики, суета.

Пожарные уже приехали. Качали воду из бочек, направляли струи на огонь.

Я протиснулся ближе.

На мостовой всюду лежали обломки. Куски камня, кирпича, стекла. Кровь на булыжниках.

Тела.

Трое лежали накрытые плащами. Видны только сапоги. Австрийские военные сапоги.

Жандармы оцепили место происшествия. Отгоняли любопытных.

— Назад! Всем назад!

Офицер жандармерии кричал так, что у него покраснело лицо, а усы топорщились вертикально вверх

— Что произошло? — спросил кто-то в толпе.

— Бомба! — ответил офицер. — Террористы! Бросили бомбу в посольство!

— Кто?

— Не знаю! Ищем!

Толпа загудела. Кто-то кричал проклятия австрийцам. Кто-то требовал найти виновных.

Я отошел в сторону. Стоял под деревом, смотрел на дым стелющийся над крышами.

Урбах знал. Он сказал что меня ждет.

Теракт. Австрийское посольство взорвано к чертовой матери. Кто-то погиб, может дипломаты или охрана.

Отличный повод для войны.

Чирич. Дмитриевич. «Черная рука».

Они сделали это.

Я развернулся, пошел прочь от посольства. Быстро, не оглядываясь.

Сначала надо попасть домой. Потом к Артамонову.

Улицы наполнили толпы народа. Все они спешили к посольству. Я шел против толпы.

Дорчол. Моя квартира на улице Царя Душана.

Поднялся по лестнице на третий этаж. Сунул ключ в замочную скважину. Повернул.

Дверь не заперта.

Я замер. Сунул руку за голенище, достал нож.

Толкнул дверь. Она открылась бесшумно. Крадучись миновал коридор, заглянул в гостиную.

Кто-то стоял у окна.

Артамонов.

Он повернулся, услышав шаги. Лицо серое, усталое. Глаза красные, явно не спал всю ночь.

— Где ты был? — свирепо рявкнул он. — Я ищу тебя с вечера!

— На кладбище. Потом искал Чирича. — Я закрыл дверь за собой. — Елена мертва.

— Знаю. — Артамонов махнул рукой. — Сожалею. Но сейчас не до этого. Слышал взрыв?

— Слышал. Посольство.

— Австрийское посольство разнесено в клочья. — Артамонов достал из кармана телеграмму, протянул мне. — Это пришло четверть часа назад. Из Вены.

Я взял бумагу. Прочитал.

«Правительство Австро-Венгрии требует от Сербии немедленного расследования теракта. Выдачи виновных. Компенсации. Публичных извинений. Срок ультиматума сорок восемь часов».

Я опустил телеграмму.

— Ультиматум.

— Да. — Артамонов подошел к столу, налил воды из графина в стакан. Выпил залпом. — Вена обвиняет Белград в попустительстве террористам. Требует невыполнимого. Сербия не согласится. Не может согласиться. Значит, война.

Он поставил стакан на стол. Посмотрел на меня.

— Ты должен уехать. Сегодня же. Сейчас же.

— Куда?

— В Россию. Поезд отправляется в полдень. Через Румынию. Я уже