Барон фон дер Зайцев 3 - Андрей Готлибович Шопперт

прогнувшись. Семён как раз на концы этой излучины и предлагал выслать группу стрельцов. Справа среди кустов была ещё одна, явно рукотворно навалена, груда камней, метрах в ста от брода. Зачем ляхи их там навалили непонятно, но навал был, и Семён решил им как прикрытием воспользоваться. Слева камней не было, там редкий дубовый лес переходил в сосновый, гораздо более густой, хотя далековато и оценить густоту с такого расстояния было не просто. Но точно гуще, чем дубы, стоящие в десятках метров один от другого.

Десятник предположил, что татары именно в этих местах отправят вскоре на этот берег разведку. Пеших лучников пошлют. И если их инфильтрация на этот берег пройдёт успешно, то они человек по сто пошлют с каждой стороны и просто выбьют у них тут всех с тылу и флангов. Описывал всё это десятник другими словами и жестами в основном, но смысл этот. Вот он и предлагал разведку встретить градом стрел, и тогда про фланговые атаки татары мечтать перестанут и либо уберутся, либо в лоб пойдут.

— А если ты ошибаешься, и они минут через десяток ринутся всем скопом через брод? А у нас основные силы будут по лесам прятаться? — Иоганну план Семёна не нравился, на каких-то допущениях построен.

Дядька с пеной у рта свою правоту отстаивать не стал, просто сказал, не повышая голоса:

— Я бы так поступил, а врагов дурнями считать не след. Дурень тот, кто супротивника дурнем мнит. Идите ребята.

Старшим в правой группе ушёл Андрейка, а левую увёл Тимоха. В каждой кроме них по десять лучших стрелков из лука.

Остатки отряда распределились чуть кучнее, все теперь за камнями прятались. А раненых и контуженного фон Бока отнесли от переправы метров на сто и отправили Готлиба Цоллерна, как самого ходячего из них, к обозу, чтобы подъехал кто и забрал их на телеге. Ну, и Андрейку там младшего похоронили. Земля ему пухом.

Между тем длинный день начинал клониться к вечеру. Солнце уже за соснами спряталось. Ещё не за горизонтом, но и к нему уже подкатывало. Иоганн себе полезное занятие нашёл. Впрочем, не он один, практически все новики, которые не пошли в засады, этим полезным делом занялись. У барончика оно чуть безопаснее. Он стал из фургона стрелы татарские изымать. Сначала кинжалом чуть расширяя отверстие достал все застрявшие в брезенте. Целая охапка получилась. Так это не всё. До потолка не доставал, а там тоже пара десятков торчала, но парень их напоследок оставил. Не менее трёх десятков стрел торчало из деревянного передка или облучка фургона. Тут так же пришлось с помощью кинжала выковыривать, чтобы наконечник оставался на стреле. Первые несколько Иоганн так попробовал вытянуть, просто потянув за древко и наконечник оставался в деревяшке. Такой стрелой, без калёного наконечника, только на тренировке стрелять.

Дело шло медленно. Каждая стрела требовала сначала изуродовать доску новенькую, а потом, всё же поддавшись на настойчивые уговоры, вылезала.

А новики под прикрытием арбалетчиков, выстроившихся прямо вдоль брода у воды, перешли на ту сторону и стали собирать свои стрелы там. Но быстро это бросили. Гораздо быстрее оказалось забирать прямо практически нетронутые колчаны у убитых татар. Отступая, степняки уволокли в лес всех раненых, ну или добили некоторых, как сообщил Перун. А вот убитых оставили и практически у каждого был лук, а значит и колчан с двадцатью стрелами. Убитых как бы не сотня, так же стрел уже через десять минут сборов хватало для очередного боя.

Иоганн, свои выковыривая, всё поглядывал на кромку леса, не скачут ли поганые, но там было всё спокойно.

— Слышишь⁈ — Семён рукой махнул направо, туда, где вторая груда камней была.

Точно, Иоганн прислушался, там шёл бой. Ну, по крайней мере кто-то кричал и выл.

Барончик кивнул, а что тут скажешь, ветеран кучи войн и битв оказался прав, хитрые степняки решили обойти их с фланга, и нарвались на засаду не менее хитрого десятника.

— Я туда, а Перун к соснам сходит, ты тут бди, если что, стреляй из пистоля. Услышим.

Семён тяжёлым таким слоновьем бегом потрусил к камням. Так с чего ему лёгким тому бегу быть, если на нём два десятка кило железа надето, да сабля эта татарская, как бы не кило весит. Побегай тут быстроногой серной, поскачи козочкой. Опять же не шестнадцать лет — это они вьюноши скакать обязаны, Семёну за сорок далеко, не скачится уже.

В противоположную сторону ещё более «грациозно» поспешил пироман.

— Старички… — Иоганн покрутил головой, туда — сюда, провожая взглядом ветеранов, и полез в фургон. Сначала он хотел, как и говорил Семён взять пистоль, да и выйти гордо к воде, непокобелимость изображая. Потом передумал, взял пищаль, насыпал на полку пороху и лёг внутри фургона. Оттуда стрельнёт. Пусть непонятная конструкции притягивает татарские стрелы по-прежнему, пусть они его угрозой считают и отправляют в него кучу стрел, давая новикам и арбалетчикам почти безопасно их обстреливать. А Андрейка младший? Ну, почти же безопасно. Война.

Событие семьдесят шестое

Вскоре крики раздались и слева, куда Перун «умчался». Оба ветерана были без луков, и чем уж они там могли помочь, когда там по одиннадцать лучников — стрельцов? Разве только своим присутствием. Эта мысль лишь краешком скользнула по сознанию Иоганна потому, что его опасения подтвердились. Из леса выезжали всадники. И что это значит? Ну и два любимых русских вопроса: «Кто виноват»? И «Что делать»? Возможны два варианта.

Первый — те фланговые удары малыми группами — это отвлекающий манёвр, чтобы раздёргать силы врага. Враги, если что — это они. И тогда всё хреново, так как Семён на эту удочку попался. Больше половина боеспособных воев сейчас чёрте где.

Второй вариант не лучше. Семён был прав. И тот, кто руководит татарами, осознав, что его хитрость не удалась, решил атаковать ещё и в центре. Разницы с точки зрения результата никакой. Из леса выезжали и выезжали всадники, и они, в отличие от первого раза, не накапливались на покосе, заваленном трупами коней и их собратьев, а напрямик, не, не совсем напрямик, дорога вообще вся трупами завалена, так, чуть обтекая эту «дорогу смерти» татары чуть левее взяли. Без разницы. Ну, не сто пятьдесят метров нужно преодолеть, а двести, пара минут всей разницы.

Вот ведь! Иоганн смотрел на совершенно другое теперь поведение татаровей. Они с шашками на голо на преодоление брода на бросились. Они в пятидесяти примерно