Барон фон дер Зайцев 3 - Андрей Готлибович Шопперт

чем татары. У всех, кто бы ни пришёл, кончилось продовольствие и кончились деньги. Теперь только изымание зерна и тотальный забой всего, что из мяса состоит. Ну и изнасилование всех женщин и убийство всех мужчин, которые за женщин и дочерей своих вступятся или за последний мешок зерна ухватятся. Они же победили, значит, им всё можно и даже нужно. Понимая всё это, чего от стоящих на обочине дороги людей ждать кроме плевков⁈

Даже не пытались что либо попробовать купить из продуктов у местных. Наоборот, один из литвинов возчиков, который согласился перебраться на жительство в Кеммерн, и знал более-менее польский, кричал собравшимся вдоль главной улицы Остравы жителям городка, чтобы они прятали продукты и уходили в лес, мол, идут страшные татары, и всё у вас отнимут. А мы — отважные воины, идём в Мариенбург и там будем бороться с проклятыми нападанцами, объединившись с основными силами.

Неизвестно сколько народу послушает литвина и убежит в леса, спрятав продукты, но точно все до единого запомнят про Мариенбург.

Проводника, высланный вперёд всё тот же авангард (фортраб), нашёл. За огромные деньги, целую серебряную марку и плюсом сюрко литвина из белого шёлка, охотник из посада по прозвищу Пясик (Piascik) — (происходит от польского «piastować», что означает «кормить грудью»), и на которого, как на лучшего проводника, все опрошенные в посаде пальцем тыкнули, согласился лесом вывести на дорогу, которая из Варшавы идёт в Кёнигсберг, и которая проходит гораздо восточнее этих мест.

— Вёрст шестьдесят по лесу, херы, — если переводить на русский сообщил этот товарищ грудью вскормленный. А чего здоровенький такой получился, не с Семёна габаритами, но вполне себе для крестьянина — богатырь. И видно, что не жиром заплыл, а мышца под вполне приличной одежонкой, не бедствует выпестованный, приносит охота доход.

Арьергард при своротке через два часа небольшой спектакль по указанию Иоганна устроил на дороге. Выждал, после того как их табор свернул вправо на восход, и дождался ближайшей телеги куда-то направляющегося пейзанина и перевернул её поперёк дороги, а потом дождался следующей и проделал то же самое, и уехал, пообещав вернуться с подмогой и всех перебить. Чем там на дороге этот спектакль закончился, неизвестно, но задержать попутчиков нежелательных должен на пару часиков, и этого должно хватить, чтобы они по лесной дороге убрались подальше, а этот же арьергард наломанными ветками попробует замести следы.

Сильно на всё это Иоганн не надеялся, а Старый заяц так вообще посмеивался, если захотят сыщут, а захотят точно. И остальной Совет согласился с Гансом.

— Сыщут так сыщут, — парень не стал с ними в споры вступать с Фомой неверующим, — нам оторваться надо. Три — четыре дня и мы в Кёнигсберге. Сутки уже выиграли, глядишь и ещё двое выиграем. Раз такой весёлый, подскажи, как надо? Молчишь?

До самого позднего вечера двигались. Миновали четыре деревушки. Всё, можно считать, что их инкогнито накрылось медным тазом. Чуть всё же подстраховались, проводник Пясик рассказывал крестьянам, провожающим обоз тоскливыми взглядами, что следом придут злобные татары и литвины и всех убьют, спасайтесь в лес. И ради Девы Марии не показывайтесь им на глаза. Лучше пусть они сожгут вашу землянку, чем убьют самих и девок в полон заберут.

И второй день прошёл без приключений. Ещё три деревушки миновали и наконец вышли на столбовую дорогу или даже тракт целый торговый соединяющий Варшаву с Кёнигсбергом. Здесь даже закупили немного провизии у местных.

Все на третий день уже расслабились и разговор на обеде шёл только о том, что удалось уйти, теперь поганые точно их не догонят.

И не зря радовались. Только они миновали очередную деревеньку после обеда с поэтическим названием Бартошицы, как примчался гонец от арьергарда и сообщил, что они вступили в бой с авангардом или разведкой татар.

— Не убежать. Нужно оборону занимать, готовиться к сече, — общую мысль высказал Семён.

Весть привёз один из новиков Алексей, привёз раненый, в руку попала стрела, он обломил древко и перетянув обрывком от подола нижней рубахи добрался до едущим последним в обозе Студебекере с Иоганном.

— К лекарю его…

Барончик бросил взгляд на огромный обоз. Вперёд его отправить? Так если они тут сгинут, то свои же раздербанят в том же Кёнигсберге. Да и это ведь далеко не конец дороги, до замка потом как бы не две недели пути с такой черепашьей скорость. Оставить при себе. А если татары победят, то мужиков просто вырежут всех.

— Перун…

— Нет.

— Семён…

— Старый заяц. Он всё одно стрелять не может.

— Ганс…

— А парни мои…

— Ганс!

— Тьфу на вас.

Ветеран по договорённости должен отвезти караван на пару тройку вёрст подальше по дороге и ждать, если всё плохо будет, то пошлют гонца и тогда бросайте всё и в лес, как местным советовали, не стоит никакое добро жизни.

Событие семьдесят первое

А место удачное. Не такое, как в первом бою с полутора сотнями вырытых «волчьих ям» и верёвками на колышках, но и не чисто поле. Эх, ещё бы чесночка подсыпать. Они только перешли в брод небольшую речушку, нет, она всадника не остановит. Там глубина меньше метра и ширина от силы пять, ну шесть метров. Тут другое плюсом. Тот берег, пусть будет юго-западный, прилично заболочен. И лошадь там галопом не промчится, она будет медленно по этой болотине чавкающей идти. А с этой стороны берег повыше, песчаный и каменный… не то слово, каменистый. Большие валуны лежат везде кроме самого брода. Тоже конной лавой не удастся форсировать. Десять метров свободного пространства есть, где крестьяне местные очистили берег от каменюк, этот самые брод — переезд и организовав. Пешему камни не помеха. Но подскачут-то всадники, и пока они переправляются на северо-восточный берег у лучников, арбалетчиков и даже у Иоганна с его огнестрельными пукалками будет куча времени проредить количество неуловимых мстителей.

Сколько их? А увидим через десяток минут. Или больше? На сколько их смогут новики задержать из-за деревьев стреляя.

Командовал расстановкой людей Семён. Артиллерии нет и Самсон, хоть и ругался, но вынужден был Студебекер с пушечками — кулевринами вести дальше. А вот все остальные артиллеристы, даже включая беспалого Густава, остались. Есть у них арбалеты, а сами они, до того, как стать бомбардирами… м… кулевринистами? Классно звучит. Так пока пушкарями не стали, все они были арбалетчиками, даже нагл умел из этого дивайса стрелять. Плюсом пять бойцов.