Экспансия на позавчера - Алексей Небоходов

в доме, в этом мире, казалось естественным, словно вплетённым в нужный ритм, и это пугало Ивана больше всего. Он привык к тому, что за любым порядком стоит жёсткая система. Здесь же система будто отсутствовала – но работала безупречно.

Он взглянул на Керна. Тот сидел расслабленно, но Иван заметил, что его внимание вовсе не рассеялось. Он слушал. Наблюдал. Не просто присутствовал в разговоре, а направлял его в нужное русло, не подавая виду. Иван уловил, как тот пару раз посмотрел на него чуть дольше, чем следовало, как будто ожидал чего-то.

«Он ведёт нас к чему-то», – мелькнула мысль.

Керн мог говорить о деталях жизни в Летари, мог с лёгкостью поддерживать разговор о культуре, философии, устройствах этого мира, но он этого не делал. Он позволял им самим строить картину происходящего, выжидая, когда они заметят нечто важное.

Иван осторожно поставил бокал на стол и перевёл взгляд на хозяина дома.

– Вы живёте здесь по своим правилам, – сказал он негромко, не желая нарушать размеренного течения разговора. – Я вижу, что Летари – это не просто город. Это система. Концепция. Здесь всё выстроено так, чтобы порядок поддерживался естественным путём. Но ты же не просто хотел показать нам этот уклад, верно?

Керн не ответил сразу. Он слегка склонил голову, его губы дрогнули в едва заметной улыбке, но он не спешил с ответом.

Лиана, почувствовав перемену в разговоре, оторвалась от беседы с Леной и посмотрела на него.

– Иван прав. Это не просто ужин, не просто любезность. Ты что-то хочешь нам сказать, но не спешишь с этим. Почему?

Керн сделал лёгкое движение рукой, поставив бокал обратно на стол, сцепил пальцы в замок и на мгновение замер. Это был не жест напряжения, а, скорее, знак того, что он ждал этого момента.

Иван наблюдал за ним внимательно. Здесь не было показной игры, не было желания создать эффектный момент. Это было что-то другое.

– Ты что-то скрываешь, Керн, – тихо, но твёрдо сказал он. – Зачем на самом деле нас сюда пригласил?

Керн улыбнулся чуть шире. Его взгляд стал глубже, но не испытующим, а скорее таким, каким бывает у человека, который наконец дождался, когда собеседник задаст нужный вопрос.

– Потому что хочу раскрыть вам истинную природу Летари и Орд-Нока, – произнёс он ровно, его голос был спокойным, но в нём звучало что-то, заставившее воздух в комнате сгуститься.

Керн не отвёл взгляда, но лёгким движением провёл рукой над столом, и в ту же секунду пространство вокруг изменилось. Свет в помещении стал мягче, рассеяннее, будто сам дом понял, что теперь главное – не еда и разговор, а нечто большее. Поверхность стола изменилась, превратившись в гладкую, полупрозрачную плоскость, и в следующую секунду над ней вспыхнули голограммы.

Иван заметил, как Лиана напряглась – это было едва уловимое движение, но он хорошо знал её. Она не любила, когда информация, которая должна передаваться словами, вдруг становилась визуальной. Это всегда означало, что рассказчик либо хочет впечатлить, либо подготовить к чему-то неожиданному.

Перед ними разворачивалась история. Сначала появились изображения первых экспедиций, людей, которых он помнил по старым записям. Их лица были знакомы – сухие официальные фотографии, которые когда-то мелькали в академических материалах. Вспыхнули кадры огромных кораблей, плавно уходящих в гиперпространство. Затем смена. Записи, сделанные с орбитальных станций. Летари, Орд-Нок, их первые колонии, ещё без четко выраженной структуры, но уже демонстрирующие различие в подходах.

Керн не торопился с объяснениями. Он позволял голограммам говорить за него. Иван посмотрел на Лиану. Она внимательно следила за движущимися изображениями, но взгляд её был сосредоточенным, словно она пыталась предугадать, к чему ведёт этот рассказ.

И вот, наконец, смена кадров. Чёрный фон, коды, матричные данные, зафиксированные кем-то в лаборатории. Перед ними возникли фигуры – очертания людей, но не обычных. Их лица были известны каждому, кто изучал историю.

– Матрицы мировых лидеров, – произнёс Керн, не отрывая взгляда от проекций.

Голос его был спокоен, но в нём чувствовался намёк на ожидание. Иван не сразу понял, что именно его настораживает – слова или сам факт их произнесения.

– Их не похитили, – продолжил Керн. – Это не случайность, не диверсия, не чей-то заговор. Это было запланированное событие, и в нём участвовали обе стороны.

Лиана медленно выдохнула, не отрывая взгляда от изображений:

– Обе стороны?

Керн кивнул:

– Орд-Нок и Летари.

Иван нахмурился:

– То есть это не преступление?

– Это необходимость, – спокойно ответил Керн.

Голограммы снова изменились. Теперь перед ними возникли сложные схемы – нервные сети, подключённые к центральным ядрам, цифровые потоки, которые сплетались в сложные алгоритмы.

– Мы решили использовать разум величайших лидеров прошлого для совершенствования наших систем, – продолжил Керн, не отрываясь от проекций.

Иван не сразу понял, что именно его насторожило. Сам факт того, что они использовали матрицы для управления, был шокирующим, но не невозможным. Вопрос был в другом.

– Решили? Кто?

Керн посмотрел на него и улыбнулся:

– Мы. Все мы.

Лиана опустила бокал на стол.

– Ты хочешь сказать, что матрицы не просто восстановили?

– Они стали частью управляющей структуры каждого из миров, – подтвердил Керн.

Иван смотрел на голограммы, не сразу осознавая масштаб происходящего. Его взгляд метался между сложными диаграммами, соединёнными потоками данных, биометрическими графиками и изображениями людей, которых он знал только по книгам. Это были не просто исторические личности – это были живые тени прошлого, теперь встроенные в фундамент новых миров.

Керн, словно почувствовав его состояние, говорил ровно, не торопясь, давая возможность переварить каждую фразу.

– В Орд-Ноке всё пошло по пути жёсткой дисциплины и централизованного управления, – продолжил он, делая плавное движение рукой. Голограмма сменилась, перед ними появились города, выстроенные по строгим линиям, массивные монументальные здания, армейские парады, системы распределения ресурсов, следящие за их учётом в реальном времени. – Их общество строилось не на доверии, а на порядке. Люди должны были быть уверены, что система функционирует безошибочно, что все выполняют свою роль. Они создали управление, в котором личность подчинена общему делу.

Изображения сменились. Теперь перед ними возникло знакомое лицо – уверенное, слегка напряжённое, с характерной складкой на лбу.

– Их главным лидером стал Брежнев, – сказал Керн.

Иван невольно выдохнул, словно увиденное требовало внутренней фиксации.

– Леонид Ильич, – пробормотала Лиана.

– Да. Его методы сочетают контроль и стабильность. Орд-Нок выбрал его как символ надёжности, как человека, при котором порядок всегда будет нерушимым.

Голограмма ожила. Брежнев говорил перед огромной аудиторией, и его голос был твёрдым, размеренным, полным той уверенности, которой обладают только те, кто никогда не сомневаются в правоте своей системы.

– Орд-Нок окончательно