Экспансия на позавчера - Алексей Небоходов

инновациях, – продолжил Керн. – Здесь никто не контролирует сверху, но и хаоса нет. Мы нашли способ управлять через ответственность, через понимание, что каждый участник общества влияет на него. В отличие от Орд-Нока, где приказы идут сверху, здесь власть распределена.

Лиана задумчиво провела пальцами по столешнице, словно пытаясь найти подходящие слова.

– И кто стоит во главе этой системы?

Керн сделал жест, и голограмма изменилась. Перед ними появилось лицо, которое сложно было спутать с кем-либо другим. Харизматичный взгляд, уверенность, выраженная в каждом движении, энергия, способная вдохновить и увлечь за собой.

– Джон Фицджеральд Кеннеди, – представил Керн.

Иван посмотрел на Лиану, та слегка приподняла брови:

– Это неожиданно, – произнесла она, наблюдая за тем, как голограмма оживает, демонстрируя фрагменты его речей, встреч с жителями.

– Летари выбрал его за способность вдохновлять. Он не диктатор, не жёсткий стратег. Он символ развития, человек, который умеет вести за собой, не используя силу. Именно его харизма и убеждённость сделали Летари таким, каким он стал, – пояснил Керн.

Голограмма изменилась, показывая новые сцены. Городские собрания, обсуждения, дебаты, люди, принимающие участие в принятии решений.

– Но один человек не может управлять всем, – заметил Иван.

– Верно, – кивнул Керн. – У него есть советники.

Проекция вновь изменилась. Перед ними появился невысокий, но энергичный мужчина, выразительно жестикулирующий на одном из собраний. Его движения были резкими, но голос звучал уверенно.

– Никита Хрущёв, – произнёс Керн. – Его роль заключается в социальной политике. Он реформирует экономику, адаптирует общество к переменам.

– Интересный выбор, – заметил Иван.

– Он знает, как ломать старые структуры, если они мешают прогрессу, – пояснил Керн. – В Летари часто происходят изменения, и его задача – сделать так, чтобы они были плавными, чтобы люди адаптировались к нововведениям.

Лиана кивнула, её взгляд скользнул по следующей голограмме. Теперь перед ними возник мужчина с холодным, но цепким выражением лица, смотрящий прямо в объектив камеры.

– А он? – спросила она.

– Уинстон Черчилль, – ответил Керн. – Его роль – дипломатия, стратегия, защита интересов Летари. Он отвечает за то, чтобы баланс между мирами сохранялся, чтобы Летари оставался независимым, чтобы внешние угрозы не могли повлиять на их систему.

Иван выдохнул.

– Значит, их мир строится не на приказах, а на убеждении, на поиске компромиссов и на развитии. Они поставили во главе людей, которые способны вдохновлять и договариваться, а не контролировать силой.

– Именно, – Керн чуть улыбнулся. – Они верят, что эволюция важнее жёсткой дисциплины.

Лиана внимательно посмотрела на проекцию, на лица людей, управляющих этим миром:

– Но насколько это эффективно?

Керн посмотрел на неё.

– Это мы и должны выяснить.

Голограмма исчезла, оставляя после себя ощущение, что история, которую они только что увидели, ещё не завершена.

Иван откинулся на спинку кресла, его взгляд был устремлён на пустоту, оставшуюся после исчезновения голограмм. Информация, которую они только что получили, не просто переворачивала представление о мире – она ставила под сомнение само понятие свободы, власти и баланса. Лиана, обычно не склонная к резким эмоциям, в этот раз не скрывала потрясения.

– Вы сознательно сделали это? – медленно проговорила она, её голос звучал ровно, но в глубине сквозило напряжение.

Керн спокойно кивнул.

– Это не просто прихоть, – сказал он. – Мы хотели понять, что делает общество сильным.

Иван усмехнулся, но в этом не было веселья.

– Сильным? – он покачал головой, словно осмысливая сказанное. – Вы взяли фигуры из прошлого, вложили в них власть, дали им управлять миром, а теперь наблюдаете за последствиями?

Керн смотрел на него без раздражения, но в его взгляде читалось понимание, что рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать.

– Мы не наблюдаем. Мы участвуем.

Лиана сложила руки на груди, недоверчиво прищурившись:

– Участвуете?

– Орд-Нок и Летари не были созданы стихийно. Мы не просто пытались восстановить общество после катастрофы – мы стремились найти лучшую форму его существования. Развитие человечества всегда шло через эксперименты, а это – один из самых важных.

– Вы говорите, как исследователь, – заметил Иван. – Но разве можно так просто ставить эксперимент на живых людях?

Керн выдержал паузу, прежде чем ответить.

– Люди всегда жили в системах, которые не выбирали. Они рождались в странах с определённым устройством, воспитывались в духе той или иной идеологии, подчинялись законам, созданным до них. Мы лишь сделали этот процесс осознанным.

Иван провёл рукой по лицу, словно пытаясь прогнать усталость.

– И вы решили, что два мира – это единственные возможные варианты?

Керн качнул головой.

– Нет. Мы решили, что эти два мира должны существовать как противоположности. Если бы мы создали одну систему, мы бы никогда не поняли, как она функционирует по-настоящему. Но когда есть два мира, два подхода, два способа управления, они неизбежно начинают влиять друг на друга.

Лиана задумчиво провела пальцем по краю стола.

– Это своего рода эволюционный отбор?

– В каком-то смысле, – ответил Керн. – Мы наблюдаем, как адаптируются эти системы, какие элементы они перенимают друг у друга, какие механизмы отбрасывают как неэффективные. Этот процесс нельзя контролировать, он живёт по своим законам.

– Вы ставите историю на повтор, – сказал Иван, но теперь его голос звучал глухо. – Только на этот раз под наблюдением.

Керн удовлетворенно кивнул:

– История повторяется всегда. Но теперь у нас есть возможность понять, почему.

Он посмотрел на них, словно давая время осмыслить сказанное.

– Эксперимент продолжается. Орд-Нок и Летари развиваются, влияя друг на друга, а их правители адаптируются к новым условиям.

Лиана медленно вдохнула, а её пальцы крепче сжали край стола.

– И что вы собираетесь делать дальше?

Керн посмотрел на неё с тем же спокойствием, что и раньше.

– Мы смотрим. Мы анализируем. Мы ждём.

Иван обменялся взглядом с Лианой. Ощущение, что они оказались не просто в чужом мире, а внутри тщательно спланированного механизма, становилось всё острее. Теперь вопрос был в том, хотят ли они оставаться частью этого механизма или разрушить его.

Но вместе с тем он чувствовал, как внутри нарастает беспокойство. Его сознание отказывалось принять услышанное как неизбежный и логичный порядок вещей. Он понимал, что перед ним система, выстроенная с точностью до мельчайших деталей, но не мог избавиться от ощущения, что всё это – хрупкая конструкция, балансирующая на грани возможного.

– Вы доверяете судьбу сотен тысяч людей копиям правителей прошлого? – его голос прозвучал жёстче, чем он сам ожидал. – Что, если эксперимент выйдет из-под контроля?

Керн посмотрел на него спокойно, словно ожидал этого вопроса:

– Ты боишься, что история повторится, что эти системы обречены на ошибки своих предшественников?

Иван кивнул, не сводя с него взгляда:

– История никогда не повторяется без последствий, – продолжил он. – Вы дали этим лидерам