Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Разумеется, ее колкость угодила точно в цель.

– Нет, благодарю тебя, – отвечал Шелк, – но мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

– И мне с тобой, и мне с тобой тоже, патера.

Майтера Роза начала затейливые, многотрудные приготовления к подъему из-за стола, и Шелк, видя это, поспешил сесть.

– В чем дело, майтера?

– Я надеялась рассказать обо всем еще вчера вечером, патера, но не застала тебя в обители.

Прикрытая салфеткой корзинка возле самого локтя Шелка источала ароматы, достойные самого Майнфрейма. Очевидно, майтера Мрамор с утра затеяла выпечку, а плоды трудов своих, уезжая с Журавлем, оставила в духовке, на кухне киновии, дабы майтера Мята вынула их, когда придет время.

– Да, – сглотнув слюну, пробормотал Шелк, а от объяснений предпочел воздержаться.

– Ну а сегодня утром у меня все начисто вылетело из головы. Все мысли были заняты этим ужасным невежей, отцом захворавшей девочки. Сегодня, во второй половине дня, я, патера, пришлю к тебе Бивня для примерного наказания. Конечно, я его уже наказала, можешь не сомневаться, но теперь ему предстоит повиниться в своем проступке перед тобой. Таково завершение назначенной ему кары.

Сделав паузу, дабы придать следующим словам наибольший вес, майтера Роза, совсем как ночная клушица, склонила голову набок, обратила немигающий зрячий глаз в сторону Шелка.

– А если ты, патера, решишь наказать его от себя, я вовсе не возражаю. Возможно, сие пойдет только на пользу.

– В чем же он провинился?

Искусственная часть губ майтеры Розы резко изогнулась книзу, изображая крайнее возмущение, и Шелк вновь, как в полудюжине подобных случаев, невольно задался вопросом: в сознании ли, в своем ли уме эта дряхлая, изнуренная хворью старуха? Что, если она, некогда – майтера Роза, давным-давно лишилась и чувств, и разума?

– Он насмехался над тобою, патера. Подражал твоему голосу и жестам и при сем нес какую-то чушь.

– И только-то?

Майтера Роза, чопорно хмыкнув, извлекла из корзинки свежую булочку.

– По-моему, этого более чем достаточно.

– Но если сам патера, – начала было майтера Мята, – говорит…

– Я начала прививать ученикам должное уважение к священному призванию авгура, призванию сродни нелегкому бремени, возложенному на нас, сибилл, самой Божественной Сциллой, задолго до рождения нашего патеры и продолжаю эти труды по сей день. По сей день, как всегда, и словом и делом внушаю каждому из вверенных моему попечению чад почтение к сану и к ризам, кто б ни был в них облачен.

– Прекрасный пример для всех нас, – вздохнул Шелк. – Хорошо, я поговорю с ним, когда появится время, однако через несколько минут вынужден буду уйти и, может статься, не вернусь до позднего вечера. Об этом я и хотел сообщить вам – особенно майтере Мяте.

Майтера Мята, блеснув нежно-карими глазами, вопросительно приподняла брови.

– Я буду занят и не могу сказать, надолго ли это затянется, – пояснил Шелк. – Если не ошибаюсь, Чистика ты, майтера, помнишь прекрасно. Во-первых, ты в свое время учила его, а вчера, насколько я знаю, рассказывала о нем майтере Мрамор.

Небольшое, не лишенное миловидности лицо майтеры Мяты словно бы озарилось внутренним светом.

– О да, патера, действительно.

Майтера Роза вновь хмыкнула, и майтера Мята поспешила опустить взгляд.

– Вчера, ближе к исходу ночи, я разговаривал с ним, майтера.

– Вот как, патера?

– Да, – кивнул Шелк. – Однако я позабыл рассказать тебе кое о чем еще. До этого, минувшим вечером, я встретился с ним и принял у него исповедь. По-моему, он вполне чистосердечно стремится изменить свою жизнь к лучшему.

Майтера Мята засияла, окинула Шелка исполненным признательности взглядом.

– Вот это воистину чудо, патера!

– Действительно, чудо, но сотворенное не столько мной, сколько тобою с патерой Щукой. Однако речь о другом, майтера: когда я виделся с ним в последний раз, он сообщил, что может заглянуть к нам сегодня. Уверен, в таком случае он непременно захочет засвидетельствовать тебе почтение.

Тут Шелк сделал паузу, дожидаясь от нее подтверждения догадки, но нет: майтера Мята лишь сложила перед собою руки да опустила взгляд долу.

– Будь любезна, передай ему, что мне не терпится поговорить с ним. Попроси подождать меня, если сможет. Думаю, появится он никак не раньше ужина. Если я к тому времени не вернусь, скажи: буду, как только смогу. Постараюсь не мешкать.

– Вчера вечером, – заметила майтера Роза, обильно намазывая желтым маслом очередную булочку, – к тому времени, как Бивень закончил помогать отцу, тебя уже след простыл. Сегодня велю ему тоже дождаться тебя.

– Целиком на тебя полагаюсь, майтера. Благодарю вас обеих.

Поднявшись, Шелк невольно поморщился: пожалуй, так нагружать поврежденную лодыжку не стоило. Для экзорцизма по всей форме требовалось Хресмологическое Писание из мантейона, а также образа богов – особенно Паса со Сциллой. И, разумеется, Сфинги, покровительницы сего дня. Мысль эта заставила вспомнить, что он так и не завершил обращенные к ней молитвы, а это отнюдь не лучший способ снискать благосклонность.

Пожалуй, с собой стоит взять триптих, подаренный матерью: быть может, ее молитвы сопутствуют старому складню…

С трудом (утихомирившаяся после визита Журавля, поврежденная лодыжка давала о себе знать все настойчивее и настойчивее) поднимаясь наверх, Шелк вдруг сообразил, что в схоле его учили управляться лишь с демонами, коих не существует. Как удивился он, осознав, что патера Щука действительно верит в их существование и, мало этого, рассказывает о личных стараниях пресекать их проказы с суровой, скупой гордостью!

Еще не успев одолеть лестницу целиком, Шелк искренне пожалел о том, что оставил трость Крови в селларии. Устроившись на кровати, он размотал повязку, оказавшуюся совсем холодной на ощупь, изо всех сил хлестнул ею о стену, приладил на место, а после сбросил ботинок и натянул на босую ногу чистый носок.

В скором времени ему предстояло встретиться с Кровью в желтом доме на Ламповой, а вместе с Кровью туда вполне мог явиться Мускус либо другой столь же отъявленный негодяй. Сложив триптих, Шелк спрятал его в обитый изнутри байкой тиковый ларчик, затянул ремни и вытянул из гнезда в крышке выдвижную ручку. Так… образа взял, Пасов гаммадион на шее, четки в кармане – перед уходом осталось лишь завернуть в мантейон за Писанием. Не стоит ли на всякий случай прихватить с собою священные лампады, и масло, и еще кое-что?

Обдумав и отвергнув один за другим около полудюжины вариантов, Шелк поднял кувшин для воды и вынул из-под него ключ.

Стоя на орошенных водой белых каменных плитах возле фонтана Сциллы (голова гордо поднята кверху, спина прямее спин стражников в карауле, на запястье защищенной кожаной перчаткой левой руки восседает юная орлица), Мускус огляделся по сторонам. Собравшиеся – сам Кровь, советник Лемур, его кузен советник