Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Мускус мысленно встряхнул стаканчик с парой игральных костей. Птицу он приучил к перчатке и к вабилу. Еще орлица, запомнив хозяйский голос, привыкла связывать его с угощением. Стоит ему снять клобучок, она увидит фонтан – воду, струящуюся в изобилии посреди лесов и полей, где хоть какой-либо воды нынче не сыщешь днем с огнем… Выученной всему, что требуется, орлице осталось только выучиться летать, а обучить ее этому Мускус не мог. Отпущенная, она вернется к вабилу или кормовому столу… а может быть, и не вернется. Пора бросать кости.

– Не торопи его, – донесся сквозь плеск фонтана голос Крови.

Видимо, кто-то там уже спрашивает, чего он ждет…

Мускус негромко вздохнул. Он понимал: долго медлить нельзя. Момента, пока орлица, которой он, возможно, больше не увидит, еще при нем, как за него ни цепляйся, навеки не растянуть.

Небо казалось абсолютно пустым: небесные земли совершенно скрылись из виду за слепящей, бесконечной полосой солнца. Не видно было и летунов, если хоть кто-то из них кружил поблизости в вышине. Над верхушками деревьев по ту сторону окружавшей виллу стены, полого изгибались, тянулись вверх и, наконец, исчезали в лазурном мареве далекие поля, а озеро Лимна казалось осколком зеркала, вставленным в круговорот, будто блестящая безделушка в грошовую картинную раму.

Пора. Пора бросать, а там…

Словно почуяв, что вот-вот произойдет, орлица на его запястье встрепенулась, заволновалась, и Мускус едва заметно кивнул самому себе.

– Вернись ко мне, – прошептал он. – Вернись обязательно.

В следующий же миг его правая рука, точно управляемая кем-то другим (быть может, одним из богов, вмешавшимся в людские дела, а может, безумной дочерью Крови), взвилась в воздух и сама, по собственной воле сдернула с головы птицы, отшвырнула наземь кожаный клобучок с султаном из алых перьев.

Юная орлица расправила крылья, точно готовясь взлететь, но тут же сложила их снова. Пожалуй, следовало бы надеть маску: ударив сейчас в лицо, орлица изуродует его на всю жизнь, а то и прикончит… да гордость не позволила.

– Лети, орля!

Вскинув вверх руку, Мускус наклонил ее, направляя орлицу в воздух. Какую-то долю секунды ему казалось, что птица не собирается взлетать вовсе.

Взмах огромных крыльев – и Мускуса едва не сдуло, не унесло вдаль, точно пушинку. Снявшись с перчатки, орлица медленно, неловко, на каждом махе цепляя кончиками крыльев сочную траву, свернула влево, поднялась выше, у самой стены снова свернула влево, миновала ворота и полетела вдоль травяной дорожки.

Поначалу Мускус решил, что птица возвращается к нему, однако его любимица устремилась в тень портика, распугав, разметав зрителей, будто шквал. Если она, обогнув конец крыла, повернет вправо и перепутает птичник с кошачьим вольером…

Нет, птица, набрав высоту, поравнявшись с кромкой стены, вновь приняла левее, пронеслась над его головой. Удары могучих крыльев разительно напоминали раскаты далекого грома. Выше, еще выше, еще… Кружа над землей, оседлав токи теплого воздуха, струящегося к небу от раскаленной солнцем лужайки и обжигающих крыш, юная орлица превратилась в черный силуэт на фоне слепящего света, а после и вовсе, подобно окрестным полям, скрылась из виду, затерялась в просторах небес.

Остальные давным-давно разошлись, однако Мускус упорно стоял на месте, глядел ввысь, прикрывая ладонью глаза от беспощадного солнца. Спустя долгое время Заяц принес ему бинокль, но Мускус, даже прильнув к окулярам, не сумел разглядеть ничего. Орлица исчезла.

X

Кот с горящим хвостом

Лишенная ночной таинственности, Ламповая улица снова казалась знакомой, привычной, спокойной. Нередко ходивший ею, Шелк обнаружил, что узнает и полдюжины лавок, и даже широкие, блестящие свежей восковой полировкой двери желтого дома.

Тучная дама, отворившая их в ответ на стук Журавля, изрядно удивилась его появлению.

– Ты жутко, жутко рано, патера. Я сама только-только поднялась.

С этим она, словно в доказательство своей правоты, зевнула, едва потрудившись прикрыть ладонью разинутый рот. Пеньюар ее распахнулся, вполне разделяя чувства хозяйки. Трепетный жар легкой ярко-розовой ткани придавал мертвенную бледность пышной груди, бугрящейся меж раздвинутых губ одеяния. Из-за спины толстухи наружу знойной волной хлынули сотни ароматов духов пополам с застарелой уксусной вонью скисшего вина.

– Мы с Кровью договорились встретиться здесь в час дня, – сообщил ей Шелк. – Сколько сейчас?

Тем временем Журавль проскользнул мимо них в переднюю, однако хозяйка даже не взглянула в его сторону.

– Кровь вечно опаздывает, – туманно отвечала она.

Следуя за ней, Шелк раздвинул занавесь из множества нитей сухо защелкавших деревянных бус, миновал невысокий арчатый проем и оказался в небольшом кабинете. Другая дверь и окно кабинета, выходившие в точно такой внутренний дворик, какой представлялся ему накануне ночью, были распахнуты настежь, но, невзирая на это, жара в кабинете казалась даже сильней, чем снаружи, на улице.

– Экзорцисты у нас уже бывали, – сказала тучная дама, усевшись в единственное удобное с виду кресло.

С радостью опустившись на предоставленный ему стул полированного дерева без подлокотников, Шелк опустил сумку на пол, уложил ларчик с триптихом поперек коленей, а к ларчику прислонил трость Крови, украшенную головой львицы.

– Сейчас, патера, распоряжусь принести для тебя подушку. Здесь я веду разговоры с девицами, а для таких разговоров жесткий стул куда лучше. Не дает расслабляться, а узкое сиденье наводит на мысли, будто они толстеют, и это обычно чистая правда.

Вспомнив о жареных помидорах, Шелк вновь ощутил укол совести, щедро подсоленный голодом. Уж не говорит ли устами этой щекастой неряшливой толстухи кто-либо из богов?

– Оставь, не стоит, – ответил он. – Мне тоже неплохо бы поумерить любовь к собственному брюху и мягкой постели.

– Один из тех, что до тебя приходили, велел собрать для разговора всех моих девочек. Ты собираешься говорить разом со всеми или лучше я сама расскажу, что да как?

Но Шелк только махнул рукой:

– Что эти демоны здесь, у вас, натворили, меня не интересует ни в коей мере: уделяя внимание их злонамеренным проказам, рискуешь вдохновить нечисть на новые пакости. Я знаю одно: перед нами демоны, каковым в этом доме не место, и если ты вместе со всеми прочими согласишься мне помогать, ни в каких иных сведениях я не нуждаюсь.

– Ну, будь по-твоему.

Поправив, подоткнув под бока пышные подушки, толстуха откинулась на спинку кресла.

– Стало быть, ты в них веришь? Серьезно?

Ну вот, опять!

– Да, – твердо ответил Шелк.

– Один из прежних точно не верил. Конечно, и уйму молитв произнес, и процессию устроил – все чин по чину, но сам думал, что мы тут просто посходили с ума. Сверстник твой, кстати.

– Доктор Журавль думает точно