Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Сиди смирно, молодой человек. Я ее отыщу.

С этими словами он скрылся за лестницей. Вскоре с кухни донесся его голос, однако слов Шелк разобрать не сумел.

– А ведь ты сказал Крови, что заживление затянется на месяц с лишним, только затем, чтоб у меня оказалось побольше времени, не так ли? – повысив голос, спросил Шелк. – Благодарю тебя, доктор!

Ответа не последовало. Жар повязки по-прежнему успокаивающе, на удивление умиротворяюще согревал ногу, и Шелк вполголоса начал дневную молитву Бесстрашной Сфинге. Из-за двери в дом, жужжа, влетела, покружила в поисках пищи и, наконец, звучно ударилась в стекло ближайшего из обращенных к Солнечной окон жирная муха с глянцево-синей спинкой.

– Эй, Шелк! Будь добр, подойди сюда на минутку! – окликнул его из кухни доктор Журавль.

– Хорошо, сейчас.

Поднявшись, Шелк почти без труда двинулся в кухню. Левая нога его так и осталась босой, и повязка на лодыжке оказалась неожиданно увесистой.

– Вон она, твоя птица… вернее, птиц. Там прячется, – сообщил ему Журавль, указав на шкаф для съестных припасов. – Разговорить его мне удалось, но он не желает спуститься и показать мне крыло, пока ты не дашь слова больше его не трогать.

– Вот как? – удивился Шелк. – Вправду?

Ночная клушица на шкафу хрипло каркнула, а Журавль, кивнув, заговорщически подмигнул Шелку.

– Ну что ж, даю слово… покарай меня Всевеликий Пас, если я трону его хоть пальцем или дам кому-либо в обиду.

– Резать – нет? Палкой – нет? – прокаркала птица.

– Именно, – торжественно провозгласил Шелк. – Я не стану ни приносить тебя в жертву, ни причинять тебе вред каким-либо иным манером.

– Жить тут?

– Пока крыло не заживет… а когда снова сможешь летать, лети куда пожелаешь.

– Клетка – нет?

Журавль постучал пальцем по плечу Шелка, привлекая к себе внимание, и отрицательно покачал головой.

– Верно, верно. Клетка – нет.

Сняв со стола клетку, Шелк поднял ее высоко над головой – так высоко, чтоб птица со шкафа все видела.

– Вот, гляди.

С этим он обеими руками швырнул клетку об пол. Тонкие прутья затрещали, словно шутихи. Сокрушив клетку здоровой ногой, Шелк подобрал с пола обломки и бросил их в ящик с растопкой.

Журавль покачал головой:

– Об этом ты, полагаю, еще пожалеешь. Без клетки порой неудобно.

Черная птица, буйно захлопав здоровым крылом, спорхнула со шкафа для съестных припасов на стол.

– Вот и молодчина, – похвалил ее Журавль, усаживаясь на кухонный табурет. – Теперь я тебя подниму, а ты минутку посиди смирно, понимаешь? Не бойся, больнее необходимого не сделаю.

– Минувшей ночью мне самому пришлось побывать в неволе, – негромко, словно бы размышляя вслух, заметил Шелк. – Конечно, в клетку меня не сажали, однако неволя и без того пришлась мне не по душе.

Тем временем Журавль уверенно, твердо, но осторожно ухватил даже не думавшую сопротивляться птицу.

– Будь добр, принеси саквояж.

Шелк, кивнув, вернулся в селларию, закрыл дверь, выходившую в сад, и поднял с пола принесенный Журавлем узел. Как он и предполагал, узел оказался его вторыми, затрапезными ризами. В кармане риз обнаружился старый пенал, а внутри узла – недостающий ботинок. Чулка на правую ногу он не надел, однако обулся, защелкнул коричневый докторский саквояж и отнес его в кухню.

Стоило Журавлю расправить поврежденное крыло, птица заквохтала, забилась в его руках.

– Вывих, – констатировал доктор. – В точности то же, что для тебя – вывих локтя. Я его вправил, но надо бы наложить шину, чтоб кость не выскочила из сустава, пока все не заживет… ну а до заживления пускай-ка побудет в доме, не то живо угодит кошке в зубы.

– Тогда она должна остаться здесь по собственному желанию, – отвечал Шелк.

– Остаться, – повторила птица.

– Однако твоя клетка сломана, – строго продолжил Шелк, – а я отнюдь не намерен париться здесь с затворенными окнами только ради того, чтобы наружу тебя не пускать.

– Наружу – нет, – заверила его птица.

Журавль принялся рыться в недрах саквояжа.

– Да уж, надеюсь, – проворчал Шелк, сдернув с окна, выходившего в сад, одеяло, распахнув раму и свернув одеяло, как было.

– Во сколько вы с Кровью договорились встретиться в желтом доме на Ламповой?

– Ровно в час пополудни, – ответил Шелк, унося одеяло на место, в селларию. – И я наверняка опоздаю, но, надо думать, по сему поводу он разве что разворчится. Ничего страшнее мне, вероятней всего, не грозит.

– Вот это дух! Вот это по-нашему! Ничего, насколько я его знаю, он сам опоздает изрядно. Просто ему нравится, чтоб к его появлению все были под рукой, а явится он, думаю, никак не раньше двух пополудни.

Подойдя к окну, выходившему на Серебристую, Шелк снял с него тряпку для посуды и кухонное полотенце и тоже распахнул его настежь. Проем окна был забран решеткой – от воров, и Шелка вдруг осенило: да ведь он вот уже сколько времени в буквальном смысле этого слова сидит в заточении, за решеткой, здесь, в стенах старой четырехкомнатной обители авгура, которую привык считать домом!.. Нет, вздор, вздор. Выбросить из головы и забыть. Паланкина Журавля за окном, на Серебристой, нет: очевидно, майтера Мрамор, выполнив просьбу доктора, дожидается его на Солнечной.

– Ага, вот это сойдет, – пробормотал себе под нос Журавль, прилаживая к крылу птицы небольшую изогнутую полоску из какого-то твердого синего синтетического материала. – Ты будешь готов к моему возвращению?

Шелк кивнул, но затем провел ладонью по подбородку.

– Наверное, да. Вот только побреюсь и буду готов.

– Прекрасно. Я наверняка припозднюсь, а девицы начнут брюзжать, если не успеют сходить за покупками, – пояснил Журавль, притянув крохотный лубок к крылу птицы последней полоской прозрачной, почти невидимой липкой ленты. – Через два-три дня само отпадет, а когда отпадет, пусть летает, если захочет. Полагаю, он не глупее охотничьих соколов, а значит, сам замечательно разберется, что ему под силу, а что нет.

– Летать – нет, – объявила птица.

– Уж это точно. Я бы на твоем месте не пробовал и даже вот этим крылом сегодня постарался не шевелить.

Между тем мысли Шелка устремились к будущему.

– Что стряслось там, в желтом доме? Одержимость демоном?

Журавль повернулся к нему:

– Не знаю. Не знаю, но, что бы там ни случилось, надеюсь, тебе посчастливится больше, чем мне.

– Но все же что там происходит? Ночью мы с пилотом, отвозившим меня домой, проезжая мимо, слышали с улицы визг, но внутрь не пошли.

Коротышка лекарь задумчиво приложил палец к кончику носа:

– Вообще говоря, девица, а особенно одна из этих девиц, могла завизжать в силу тысячи самых разных причин. Каких угодно. Пятно на любимом платье, дурной сон, паук в углу спальни…

Сквозь оборону повязки проникла тоненькая игла боли. Отворив шкафчик, завершавший остроконечный северный угол кухни, Шелк извлек из него табурет, на котором сиживал за трапезой патера Щука.

– Навряд ли Крови требуется, чтоб я изгонял демонов из сновидений его девиц.

Журавль