Тайная миссия "Нибелунг" - Сергей Фомичев

распределил корабли по секторам, даже не выстроил нормальных два эшелона, а выделил во второй лишь «Принца». С таким превосходством сил это сработало. Но что было бы, окажись здесь полноценная эскадра противника?

Ада Демир вновь заскучала по изощренной тактике Ивора Гарру. Тот не стал бы громить систему, как бешеный слон, а придумал бы какой-нибудь хитрый ход. Чтобы захватить целым фрегат с корветом, взять больше пленных, но главное понести при этом минимум потерь. Лосано же превратил в развалины оба вражеских корабля и заплатил за это искалеченным крейсером.

Однако, он все же получил то, что хотел и на чем построил свою стратегию — поддержание бешеного темпа.

У Волчицы «Принц Эгиль» впервые за переход заправился. Изменение курса все равно составляло почти девяносто градусов, так что проще было остановиться с выходом на орбиту, пополнить запасы и получить последние напутствия и распоряжения адмирала Лосано. От них, впрочем, графиня с удовольствием бы отказалась. Самодовольство адмирала лишь выросло от полученных крейсером повреждений. Похоже, он записал себе это в плюс.

К счастью, они распрощались. «Принц» отделился от остальных и направился в одиночный полет к Новой Австралии, где графиню, наконец, ждало независимое командование и готовая к бою эскадра.

Глава 25

Эсквилин

Звезда Джало Санто ничем не отличалась от Нафанаила, каким он выглядел с Барти, да и пустынная поверхность Эсквилина напоминала «дом, милый дом». Правда это впечатление исчезало, когда в сумерках или ночью на небе появлялась яркая звезда, затмевающая даже Денеб. Она называлась Дрок, являлась компаньоном Джало Санто и располагалась в пятидесяти миллиардах километрах от него.

Двойная система имела целых четыре освоенных планеты, что ставило её экономику на второе место в регионе Холмов после Квиринала. Однако, в отличие от Квиринала все здешние миры оказались довольно суровыми. Три планеты находились на границе обитаемой зоны. На двух из них царствовали холода, на Эсквилине — жара. И только Циспий попал, что называется, в яблочко. Правда у него имелся иной изъян — слишком высокая гравитация. Будучи на двадцать процентов выше земной она делала пребывание людей не столь комфортным, как выглядело на буклетах с синими океанами, зелеными островами и белыми пляжами (которые и правда там имелись в достатке).

Ивор сразу вспомнил старое правило планетологов, использующих в качестве иллюстрации ещё более старую притчу о Златовласке и медведях, а также несколько поговорок с общим смыслом, что ничего идеального не бывает.

Заключенным находилось применение на здешних суровых мирах, поэтому клиентом Prisoners Travel мир Эсквилина никогда не являлся. Зато относительно развитая торговля, промышленность и технологии могли закрыть некоторые проблемные места в реформах короля Фроди, а второй по величине флот в регионе Холмов мог потенциально стать сильным союзником. В отличие от Квиринала здесь не властвовали кланы, правительство придерживалось принятых в развитых мирах гуманистических и политических норм, а военные находились под гражданским контролем и были лишены той корпоративной спеси, что не позволяет шире взглянуть на мир.

Как утверждал посол Эдвин Мур, дело уверенно двигалось к заключению союза, хотя местную элиту больше беспокоил набирающий силу Квиринал, чем полумифический генерал Марбас. Королевство в качестве союзника могло уравновесить превосходство Квиринала и создать паритет сил, а лучшего для миролюбивого правления Эсквилина и желать нельзя. Однако, известие о возобновлении войны в Северной Дуге всё перевернуло. Местные власти, как гражданские, так и военные поставили переговоры на паузу. Их можно было понять. Одно дело находиться в точке равновесия и совсем другое лезть в разгорающийся конфликт. А элита, как и простой народ, воевать не желала. Подливая масла в огонь, медиа Эсквилина транслировали эмоциональное и энергичное заявление генерала Марбаса о вероломном ударе в спину, нарушении договора о ненападении, возобновлении боевых действий как раз в тот момент, когда освобожденные от гнета планеты уже начали возвращаться к мирной жизни. «Никакой веры подлым монархистам!» — заявлял генерал.

— Интересно, почему в спину? — задался вопросом Маскариль, как всегда замечающий нюансы, которые менее искушенные люди обычно пропускают мимо ушей. — В какую ещё сторону поглядывает наш генерал?

На «Нибелунге» не нашлось ни одного человека, хоть на нижней палубе, хоть на Королевской, что принял бы экспрессию предводителя повстанцев за чистую монету. Но общество Эсквилина продолжало пребывать в теплой ванне иллюзий о добрых намерениях повстанцев. Тем более, что на этот раз и правда, королевство Райдо первым открыло огонь.

Обсуждение военных планов свернули до лучших времен, о чем послу Эдвину Муру было заявлено однозначно.

— Такие дела, — разводил он руками, прибыв на борт с категорическим отказом в продолжении переговоров. — Два года работы коту под хвост. И что вздумалось адмиралу Реймонду нападать на генерала именно теперь?

— Поверьте, советник, нам и самим хотелось бы это знать, — сказал Маскариль.

— Но этого мы, увы уже не узнаем, — вздохнул Ивор.

Адмирал ему нравился, он прикрывал спину молодому офицеру из низов в трудные времена, вообще показал себя приличным человеком, бойцом. Но его смерть в бою хоть и выглядела славной, достойной старого графа, принесла всем им скорее вред, чем пользу.

— Меня больше беспокоят местные дворяне, — раздраженно заявила Грай.

Дело со сватовством, или как это называлось у монархов, тоже пошло под откос, и в принципе по той же причине. Семейства с удовольствием принимали принцессу у себя, но переходить к серьезному разговору не желали. Всё заканчивалось уклончивыми предложениями поговорить ещё, встретиться через недельку, а то и отложить вопрос на некоторое время. Разумеется, первых дворян пугала война с Марбасом. Они не хотели попасть в её жернова.

— Война, дело такое, — размышляли вслух отцы дочерей и сыновей. — Три королевства пали, и что стало с их родами? Кто же захочет бросать кровинушку в горнило войны?

Война, однако, являлась не единственной причиной их беспокойства. Слухи о покушениях и убийствах дочерей распространялись среди первых дворян быстрее почтовых капсул. Особенно на этот аспект нажимал фрайхер Готфрид Руни, чем неимоверно раздражал Грай.

— Неужели старый болван думает, что на корабле его дочери будет грозить опасность?

Розенталь (подкупив слуг фрайхера и чинов местного полицейского управления) узнал, что Готфрид незадолго до их прибытия получил записку от неизвестного лица, которая содержала предупреждение, чтобы его дочь, фрайфрау Броган, не вздумала встречаться с посланцами короля Фроди и уж тем более не смела восходить на борт присланного королем рейдера. Чем это грозит Броган, записка не сообщала, но даже недалекий ум Готфрида мог сделать