Часовщик - Иванна Осипова

Спустя несколько дней душевная боль никуда не делась, стало только хуже. Мина осознала, что поторопилась. Она так боялась передумать, что не дала себе времени. Возможно, другие слова не оттолкнули бы Моргана. Она чувствовала себя предательницей, хотя шла на сделку ради стражей.

Мина продолжала слышать любимый голос, от тона которого сердце покрывалось корочкой льда: «В тебе больше нет любви. Ты исчезаешь…»

«Я люблю тебя, Мор… Я не могу без тебя дышать», – мысленно отвечала она.

Они нашли бы выход. Вместе. Под боком была изнанка, куда можно сбежать в любой момент. Мина не сразу поняла, почему растерялась тогда. Отец всегда действовал на неё точно удав на беззащитного крольчишку, умел подавлять волю, неважно, что однажды она сумела вырваться на свободу. Оказалось, что время, проведённое вне дома, ничего не изменило. Только поддержка Моргана могла помочь Мине спастись из капкана, но теперь всё было кончено.

Мучили Мину и другие мысли: один её неверный шаг, и сенатор снова закроет отдел или – чего хуже – навредит Моргану. После истории с самосудом над убийцей Лары она ничему бы не удивилась.

Мина вздрогнула от неожиданно мягкого, поглаживающего прикосновения матери.

– Всё наладится. Мы любим тебя. Отец желает тебе счастья, – тихо сказала Линель Дюран. – Не сопротивляйся открыто. Будешь податливой, отец успокоится, сможешь получить больше.

Портной, закончив работу, собирал вещи в чемоданчик. Линель договорилась с ним о следующем визите и вернулась к Мине, ошарашенно взиравшей на мать. Та всегда полностью поддерживала мужа, не шла наперекор даже за его спиной и казалась замкнутой в самой себе в стремлении в любой ситуации сохранить лицо. Что-то изменилось?

Валентайн принёс напитки и, пока хозяйка вышла, сказал:

– Как бы там ни было, я рад вас здесь видеть, мейстари Вильгельмина.

– Правда? – отстранённо спросила она, продолжая находиться под впечатлением от реплики матери.

– Вы даёте этому дому надежду, – поклонился дворецкий и удалился.

«Кто бы мне подарил надежду», – подумала Мина.

Мать вернулась, и они несколько минут сидели, пили фруктовую воду. Мине хотелось скорее остаться одной, но слова матери не шли из головы.

– Комнату Лары больше не станут запирать, – произнесла Линель, будто взрезая тягучую тишину. – Можешь заходить туда, если хочешь.

– Спасибо за позволение, – язвительно пробубнила Мина.

Она боролась с внезапным желанием разнести гостиную и весь особняк до фундамента. Впрочем, вспышка была недолгой, и Мина снова обмякла и апатично уставилась в одну точку.

– Когда-то Лара нашла баланс между упорством и гибкостью в отношениях с отцом, – словно не заметив грубости дочери, сказала Линель. – Попробуй…

– У меня нет настроения играть в эти игры. – Мина устало прикрыла глаза.

Ну почему она не может быть самой собой в родном доме?! Почему её вынуждают что-то изображать и обдумывать каждое слово?! Это невыносимо!

– Я всё понимаю, Мина. – Мать чуть ли не впервые назвала её коротким именем. – Ты непосредственная и живая девочка, но перебори себя…

– Я давно не девочка, мама…

Мина ушла.

Дни были пустыми и серыми. Мина не знала, куда себя деть. Первое время она бесцельно бродила по дому или саду. Много времени проводила в комнате Лары. Никто больше не гнал её оттуда, не запирал дверь, как и обещала Линель Дюран.

Как-то, зайдя в библиотеку, Мина решила посмотреть подшивки старых газет. Отец много лет собирал все выпуски «Вестника Раттема», где работала Лара. Мине пришло в голову, что о смерти высокопоставленного человека должны были написать в главной городской газете. Она точно знала дату на момент рассказа отца.

«Пять лет, два месяца и шестнадцать дней», – произнесла про себя Мина.

Газета нашлась. Крупный заголовок сразу бросился в глаза: «Смерть министра…» Далее сообщалось, что, несмотря на хорошую физическую форму и крепкое здоровье, глубокоуважаемый и заслуженный мейстари Нурвилл умер от остановки сердца. Сенаторы почтили его память на утреннем заседании… Отец ничего не выдумал.

Мина аккуратно убрала за собой – не хотела, чтобы отец догадался, что она искала эту информацию. Вошёл дворецкий, как всегда, невозмутимый и с прямой спиной.

– Свежая газета. – Валентайн положил номер на стол рядом с Миной. – Раздел происшествий весьма занимателен.

– Что там?! – Она быстро нашла заметку.

«Вестник Раттема» сообщал, что на окраине города образовался провал, куда съехало несколько частных домов, погибло двое людей. Полиция оцепила опасный участок. К служителям порядка присоединились неспящие маги для борьбы с чёрными крысами, полезшими из необычной дыры. Репортёр делал вывод, что животные и сам разлом имеют магический характер. Под статьёй поместили фотографию с места событий, и среди людей у провала Мина узнала Моргана. Газетчики запечатлели стража с кинжалом в поднятой руке, когда он атаковал морока.

– Пустота уже здесь. – Мина посмотрела на Валентайна.

Тот пожал плечами:

– Я в этом совсем не разбираюсь. Вам виднее…

– Где сенатор?

– В своём кабинете, – охотно сообщил Валентайн, словно только и ждал этого вопроса.

Прихватив газету, Мина со всей стремительностью бросилась в кабинет отца. Постучала и, не дожидаясь разрешения, ворвалась внутрь.

– Тебе всё равно, что происходит с городом? Да?! Наш отдел не нужен?! Вот, полюбуйся!

Мина не собиралась кричать. Это вышло само собой. Сенатор поднял холодный взгляд на дочь.

– Что с манерами, Вильгельмина? Веди себя подобающе.

– Читай! – Она сунула газету отцу под нос. – Скоро та горстка стражей, что у нас есть, не справится с прожорливой Пустотой!

Сенатор поморщился, но статью прочёл.

– Сядь! – велел он. – Что я должен понять из этой писульки?

– Погибли люди! Ты сенатор, но вместо того, чтобы защитить город, точишь зуб на стражей! Отдел нельзя закрывать!

– Напомню тебе, что я сдержал своё обещание.

– Стражей должно быть больше! Из-за Часовщика происходят разрывы между изнанкой и обычным Раттемом! – горячилась Мина.

Её опять начало бить, словно в лихорадке, разболелась голова. Она ощущала каждый нерв собственного тела. Всё рушится, а отец ничего не желает знать.

– Меньше эмоций, Вильгельмина. – Сенатор строго хлопнул ладонью по столу. – Меня интересуют факты. Эмоции – это всегда фантазии и домыслы. Мне нужны доводы, а не девчоночьи истерики и крики. И уж точно не придумки газетных писак.

Мина вдохнула побольше воздуха, зажмурилась и тряхнула головой. Как ни странно, отец прав. Ей стоило бы собраться с мыслями и изложить всё более понятно.

– Город на изнанке никак не связан с остальными землями. Это буквально остров посреди бесконечной тьмы. Мы называем её Пустотой. Из неё приходят твари – перекати-мороки. Они питаются страхом. Стражи следят за кромкой – это место, где город соприкасается с бездной. Наблюдения показали, что граница движется, город