Тактик.1 - Тимофей Кулабухов

«Квест принят: Победить любой ценой», — мелькнуло в голове, но это была уже не игра. Это была жизнь, настоящая и страшная. И я был готов сражаться за неё до конца.

* * *

Сколько бы времени ни проходило «до», сколько часов, дней, ночей, месяцев, сколько бы часов сна, работы, разговоров, молчаний в ожидании, что случится ключевое в твоей (и много кого) жизни событие, приходит момент, когда наступает время после «до», время «сейчас».

Наступает момент, день и час, когда события, ради которых закручивали пружины, строили и разрушали, копили и готовились — начались.

Сейчас был «тот самый день».

Мы сидели в самой середине надвигающегося кабздеца, а буквально в центре поля и ждали.

Заранее подготовленные окопы, пахнущие влажной глиной, озоном после ночной грозы и прелой травой, служили нам одновременно и крепостью, и, если не повезёт, то и братской могилой.

Тут уж как повезёт.

По обе стороны от нас, на пологих, зелёных склонах долины, раскинулись две армии. Две ревущие, бряцающие сталью силы, два гигантских муравейника, готовых сойтись в смертельной схватке, чтобы истребить друг друга во славу своих королей, герцогов и богов, в благородство которых я не верил ни на грош.

Холодная утренняя роса пропитала мои штаны, и сырость медленно, но, верно, пробиралась к коже. Я поёжился, растирая озябшие руки. Руки должны быть сильными и ловкими, у них нет права на отдых, не сегодня.

Мой взгляд скользнул по лицам солдат, чуть бледным, чуть неумытым, запавшими от недосыпа глазами. Некоторые беззвучно шевелили губами, вероятно молясь своим богам или просто мысленно прощаясь с близкими. Другие с механической сосредоточённостью проверяли оружие, словно эти ритуальные движения могли отсрочить неизбежное.

«Есть вероятность, что часть или все эти взгляды погаснут в течение суток, включая и мой — подумал я, и тут же мысленно одёрнул себя. — Не думай об этом. Концентрируйся на плане. Как в игре — выполнить задачу, выжить, получить награду. Только ставки теперь настоящие».

С рассветом едва уловимое движение в лагерях превратилось в лихорадочную, деловитую суету. Из нашего укрытия было видно, как оруженосцы, ругаясь сквозь зубы и поминая всех чертей, затягивали ремни на сверкающих доспехах своих господ. Как лучники, присев на корточки, придирчиво проверяли тетиву, пробуя её упругость. Как пехотинцы молча и сосредоточенно точили мечи о бруски, и их глаза были пусты, как у идущего на убой скота. Над лагерями вился сизый дым тысяч костров, где варилась последняя для многих утренняя каша. Этот дым смешивался с утренним туманом, создавая призрачную, размытую картину, будто из дурного сна или дешёвого фэнтези-фильма.

Мейнард присел рядом со мной на край окопа, его массивная фигура казалась высеченной из камня. Даже в этот момент, на грани хаоса и смерти, он сохранял свою фирменную немецкую педантичность: доспех начищен до блеска, каждый ремень затянут с идеальной силой.

— Я проверил все скорпионы, — проговорил он, разминая широкие плечи. Его голос звучал глухо, словно из-под земли. — Механизмы работают безупречно. Болты отсортированы по весу и длине для максимальной точности. Расчёты готовы.

— Хорошо, — кивнул я, ощущая во рту металлический привкус страха, который никак не удавалось проглотить. — Как бойцы?

— Арбалетчики на позициях. Первая линия готова открыть огонь по моему сигналу. Вторая линия будет перезаряжать и подавать. Всё, как мы договаривались.

Я кивнул, чувствуя странную гордость за этих людей, за нашу роту. Они прошли с нами через столько дерьма, и вот теперь, перед лицом, возможно, последнего испытания, они были собраны и готовы.

Глава 25

Игры для героев

Несмотря на то, что мы оказались буквально между молотом и наковальней, в роте царило странное, почти противоестественное спокойствие.

Это было не смирение обречённых, а холодная, гудящая в жилах уверенность профессионалов, знающих, что их инструмент заточен идеально, а план выверен до последнего шага.

Вчера вечером гонец от полковника Курца привёз приказ: наша «специальная сапёрная рота» должна была занять и удерживать центральную позицию. Приказ, который для любого другого подразделения выглядел бы как смертный приговор, на самом деле был последним, недостающим элементом нашего механизма. Я видел, как Мейнард с довольной ухмылкой проверил спусковой механизм скорпиона, а Эрик, пересчитав болты, коротко кивнул мне. Всё шло по плану.

Эрик возник словно из ниоткуда, бесшумно скользнув в окоп. Его лицо было бледным, но спокойным, только глаза лихорадочно блестели.

— Наши… информаторы сообщают, что Альянс планирует начать с массированной атаки тяжёлой кавалерии, — произнес он тихо, чтобы слышали только мы с Мейнардом. — Они уверены, что поле идеально подходит для таранного удара, — тонкие губы англичанина изогнулись в холодной улыбке. — Ну что ж, пусть проверят эту теорию на практике.

Я оглянулся на наших солдат.

Капрал Увалень, сосредоточенно жуя кусок чёрствого хлеба, проверял крепления на своем потёртом нагруднике. Рядом с ним Гром, рыжий верзила с вечно всклокоченной шевелюрой, нервно постукивал пальцами по рукояти меча.

Молодой Рейбс, украдкой вытирал слёзы, думая, что его никто не видит. Старый Бирюк, самый опытный из солдат, методично проверял каждый болт в своём колчане, словно от этого зависела судьба всего сражения. В каком-то смысле так оно и было.

Над полем уже кружили первые падальщики. Чёрные, как кляксы, точки на сером, словно нестиранная портянка, небе. Эти мудрые птицы знали, что скоро их ждёт пир. В этой войне, как и во многих других, только они были гарантированными победителями.

Внезапно воздух разорвал протяжный, надрывный вой трубы со стороны Альянса — резкий, высокомерный вызов. Ему тут же ответил более низкий, уверенный рёв рога Ордена. Над полем пронеслись первые магические разряды. Огненные шары, похожие на злобные кометы, оставляли в небе дымные, грязные росчерки, взрываясь где-то далеко в тылах и не причиняя особого вреда. Это был не удар, а салют в честь начала бойни. Демонстрация силы. Понты, как сказали бы у меня дома.

Желудок сжался в тугой узел. Сухость во рту стала невыносимой, и я сделал глоток воды из фляги. Вода отдавала металлом и землей, но это было лучше, чем ничего.

— В укрытия! — рявкнул я, и мой голос утонул в нарастающем гуле. Солдаты, как суслики, мгновенно попрятались на дне окопов, прижимаясь к влажной, холодной земле, придерживая шлемы, чтобы их не сорвало взрывной волной.

Мужество, воплощённое в жест — держать шлем, по которому придётся удар, не ныть, не дрожать, просто держать.

Магия бушевала у нас над