Отморозок 6 - Андрей Владимирович Поповский

к стене, на этот раз дав лепешку и глиняную плошку с водой. Я поискал глазами детей. Младший из мальчиков, с бледным лицом, сидел на камне, вытянув больную ногу вперед, в то время как второй мальчик и девочка переходили от одной группы к другой, слушая, о чем говорят взрослые.

— Я могу помочь мальчику — тихо говорю охраняющему меня «духу» на пушту.

— Чем ты ему поможешь? Разве ты врач? — Мой охранник явно удивился тому, что я говорю на его языке. До этого я разговаривал на пушту только с Аюбом.

— Нет, я не врач, но я немного умею лечить. — Покачал головой я. — Скажи его родителям, что если они хотят, я постараюсь облегчить его страдания.

— Зачем тебе это? — Поинтересовался охранник.

— Мне всегда хочется помочь детям, которые страдают, — пожимаю плечами. — Я сам еще недавно был точно таким же мальчишкой, много бегал и точно также падал, разбиваясь в кровь.

Парень, ничего не сказав, посмотрел на меня и, поднявшись, подошел к сухому седому мужчине в сером халате, который сидел рядом с мальчиком и гладил его по голове. Он переговорил с мужчиной, и они уже вместе подошли ко мне.

— Как ты хочешь помочь моему сыну чужеземец? — Строго спросил меня седой. — Ты слишком молод чтобы разбираться в лечении.

— И все же я немного понимаю в этом. Мне нужно сначала осмотреть ногу мальчика, а потом я смогу сказать более точно, что смогу сделать. — Ответил я. — Принесите его сюда, и я осмотрю что можно сделать.

Осторожно ощупываю опухшую ступню мальчика. Он напряженно смотрит на меня, готовый заорать при малейших признаках боли. Вокруг нас столпилось несколько человек, которые с интересом смотрят на мои манипуляции. Мне кажется, что у него вывих, но сказать точно пока не могу. Разогреваю свои кисти, пуская туда «ци» и вожу руками над опухшим местом, представляя, как золотистый поток энергии вливается в ногу. Чувствую, что мои руки становятся нестерпимо горячими и между ними возникает сильная пульсация.

— Горячо! — Вдруг удивленно говорит мальчик, и его глаза сильно расширяются.

— Тебе больно? — Спрашиваю его.

— Нет, — он качает головой. — Просто чувствую, как печет в больной ноге и как будто там что-то шевелится, но мне совсем не больно.

— Не бойся, это так нужно, чтобы ты выздоровел. — Улыбаюсь ему и усиливаю поток и пульсацию. — Потерпи немного и я помогу тебе.

Нужно снять болевые ощущения и завоевать доверие пацана, чтобы он не напрягался и не дернулся в ненужный момент. Начинаю осторожно ощупывать опухоль пальцами, представляя перед внутренним взором голеностопный сустав. Мальчишка немного кривится, но терпит. Перелома вроде нет. Точно можно увидеть только на рентгене, но где же его здесь возьмешь? Зато внутренним зрением вижу множество красных точек в месте опухоли. Смещения кости, как при переломе нет.

Кажется, это действительно вывих. В той жизни, во время первой чеченской, на одном из выходов в горах мне вправлял вывих санинструктор, комментируя свои действия словами, потом в другом рейде, в безвыходной ситуации, когда боец моей группы подвернул ногу, мне пришлось делать это самому. Но тогда, в обоих случаях, был обезбол, которого сейчас нет. Надеюсь, что смог притупить болевые воздействия своим энергетическим воздействием. Беру маленькую ступню, глажу ногу чтобы расслабить пацана и аккуратно дергаю на себя, вправляя сустав. Резкий крик мальчишки. Я поднимаю руки, успокаивая загалдевших и встревожившихся афганцев, и начинаю снова водить руками, окутывая больное место коконом ци и вымывая красноту. Мальчишка уже не кривится от боли и даже немного улыбается. Через полчаса работы, когда красные точки, в проекции больного сустава стоящей у меня перед внутренним взором, уступают место здоровым синим и зеленым линиям, осторожно прощупываю ногу. Опухоль явно стала меньше и мальчишка не выказывает никаких признаков беспокойства. Он выглядит сонным, видно боль отпустила и после бессонной ночи его теперь сильно клонит в сон. Поворачиваюсь к его отцу.

— Мне нужен бинт или что-то вроде этого, твоему сыну необходимо наложить фиксирующую повязку на больное место и поберечь ногу несколько дней. К вечеру, он сможет потихоньку ходить. Но все равно, нужно будет сделать ему костыль, или лучше нести.

Ко мне подошел один из беженцев и протянул упаковку с бинтом. Я аккуратно наложил на ногу тугую повязку, фиксируя стопу. И снова посмотрел на отца мальчика.

— Сейчас нужно положить мальчика на что-то мягкое, а его ногу немного поднять и приложить к ней что-то холодное. Пусть поспит. Вечером, перед выходом приведите его ко мне, и я еще полечу его. Его нога скоро будет здоровой.

— Спасибо тебе шурави — Отец, в порыве чувств, прикладывает руку к груди, — я твой должник.

— Не стоит благодарности, уважаемый, — улыбаюсь в ответ. — Все мы дети Аллаха и должны помогать друг другу.

— Разве ты мусульманин? — Удивленно спрашивает меня охранник.

— Нет, но я верю, что Бог присматривает за всеми своими детьми, к какой бы вере они не принадлежали.

* * *

Старый грузовик бодро пылит по грунтовке. Тяжелый пеший переход по горам длившийся четверо суток позади. Вся группа беженцев, шедшая вместе с нами через границу, подпрыгивает на жестких деревянных скамьях расположенных вдоль бортов. Я сижу на выщербленном деревянном полу рядом со своими охранниками и тоже, как и все, отбиваю задницу на кочках. Подмигиваю тому самому мальчишке, который вывихнул ногу. Он улыбается мне в ответ и показывает язык. Его зовут Махсуд и ему действительно семь лет. Забавный и очень живой парень, он даже здесь постоянно вертится на своем месте, порываясь вскочить ногами на скамейку, чтобы увидеть что-то интересное в мелькающем за бортом унылом пейзаже, и сдерживает его только строгий отец.

Махсуд уже ходит. Наша объединенная группа добиралась до границы еще две ночи, и я снова работал с его ногой на очередной дневке в очередной пещере. В первую ночь, после моего лечения, мальчишку большую часть пути еще несли родственники, а на вторую ночь, почти весь путь, он уже проделал сам. Отец мальчика и вся его родня теперь относятся ко мне совсем по другому. Они всю дорогу подкармливали меня сухими лепешками, изюмом и курагой, отрывая еду из своих скудных запасов, и даже мои охранники не препятствовали этому.

За время пути отношение всех афганцев ко мне стало гораздо лучше. Охранники,