Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

— … да наглые такие.

— Какие ещё родственники? Я сирота. Есть дядя в Минске, хмырь, так я с ними не общаюсь и не собираюсь. Они для меня никто.

— Вот-вот, дядей и представился. Жена с ним и двое детей. Ещё третий вроде есть, говорили, слышал, что в военном училище курсант. Старушка, теща вашего дяди.

— Так, я сейчас до дома, пинками этих родственничков погоню. Пока они там всё не распродали, и вообще стоит выяснить дом мой, или уже переоформлен? А вы поищите нормальных жильцов. И встретимся, желательно побыстрее. А то служба, могут куда направить.

— Понял, сейчас вызову знакомого, и поеду к вашему дому. Через полчаса буду.

— Хорошо, до встречи.

Я вернулся в машину, был в сильном раздражении, резко приказы отдавал, и постукивал кулаком по колену. Тут свернув нужный район, указал водителю на сотрудника милиции, что шёл по дороге. Сержант, что соответствовало званию лейтенанта, мой участковый. Вот так подъехали, и я, покинув оставшуюся машину, сказал:

— Добрый день, Виталий, — тот пожал мою протянутую руку и вопросительно посмотрел. — Ко мне заселились неучтённые жильцы, сейчас выкидывать буду. А точно будет много криков и возмущений. И желательно чтобы представитель власти был со мной.

— А дядя ваш? Как же, познакомились. Неприятная личность.

— Угу.

Тот сел сзади, у лейтенанта, и пока ехали, я показывал куда, описал как после смерти родителей тот отказался брать племянника, выкинул в детдом, обрубив все контакты. Вообще с тех пор не общаемся. А тут нагло вселился в мой дом, и живёт. Это вообще что такое⁈ Как он вообще посмел⁈ Так что с невольными слушателями, лейтенант и водитель на моей стороне были, доехали до дома. К воротам во двор подкатили. Встали у палисадника, тут штакетник и сирень была. Тат что, покинув машину, открыл дверь калитки, и прошёл во двор.

— О как? Вся банда в сборе, — изучая стоявший во дворе длинный дощатый стол, с лавками, кстати, соседей обнаружил, тут же и семья дяди, с ним самим. А кто ещё во главе сидеть будет? Кстати, тоже Макеев, отец Володи его родной брат, младший.

— О, Володька приехал, племянник, — пьяно улыбаясь, встал тот из-за стола. — Радость-то какая.

От мощного удар ногой в живот, тот отлетел к крыльцу, и начал выблёвывать всё что съел. Зашедший следом участковый, сделал вид что интересуется стеной сарая, а заглянувший лейтенант стал с интересом глядеть, как я взял за ухо, так называемого дядю, и крутя его, сказал, шипя:

— Тебе кто, паскуда разрешил в моём дом заселятся⁈ Да ты гнида должен его за тридевять земель обходить. А теперь бери свой крысиный выводок, и чтобы я вас не видел. Ни тут, ни вообще в Москве. Увижу, живьём закопаю. Ты меня понял⁈

Впрочем, тот был в таком состоянии, что даже говорить не мог. Парень, лет шестнадцати, что бросился на меня, словил встречный хук, и прилёг отдохнуть, чистый нокаут. Соседи с болезненным любопытством за всем следили, я же разогнулся, осмотрел всех, и указав рукой на выход, сказал:

— Пошли вон.

Да, взбешён я был конкретно, так что взял за холку дядюшку и протащив его волоком через весь двор, отправил кубарем наружу. Потом также парня вытащил, кстати, очень похож на меня, также выкинул. А потом демонстративно расстегнул кобуру, и достав револьвер, начал его заряжать. Мне его разряженным выдали на Лубянке. Как у танкиста, у меня был «Наган». Мгновенно последовали совету. Через минуту, жены дяди, его тёщи, и дочки, пигалицы лет двенадцати, на территории подворья не стало. Правда, попросили вещи забрать, и я разрешил, следя чтобы свои забрали, на этом те и ушли. А так оказывается у дяди день рождения, пятьдесят лет, юбилей. Участковый за всем с интересом следил, а пока тот с лейтенантом, водителя тоже позвал, сидели за столом, вкушали домашние яства, я всё проверил. Водитель баню начал топить по моей просьбе, а я, выйдя ко двору, не ушли, подошёл к дядюшке, и спросил:

— Ты как узнал о доме?

Тот уже протрезвел, сидел на скамейке у палисадника, тёр живот, синяк там будет зачётный, и сказал:

— Знакомый в военкомате, сказал, что твоё личное дело в Москву отправили, ты теперь там живёшь. И адресок дал. А мы беженцы, куда нам?

— Твари двуличные. Я сказал, и моё слово кремень, ещё раз увижу, ваши тела никто не найдут. Всё, валите пока я добрый.

Говорил это, с прищуром глядя в дальний конец улицы, там пролётка катила и виднелась седая шевелюра риелтора.

— Добрый день Витольд Андреевич, — поздоровался я с риелтором, когда тот подъехал, Макеевы с вещами так у палисадника и сидели, старший Макеев ещё не ходок. С болезненным видом тёр ухо и живот. А вот парень приходил в себя, уже сидел и мутным взглядом обводив всё вокруг.

Мы поручковались, так что прошли во двор подворья, что с Макеевыми будет дальше, мне вообще начхать, для меня они лишь однофамильцы, не более. Соседи от своих дворов, собиравшись кучками, обсуждали увиденное, поглядывая в нашу сторону. А пока закрыл долг, тот расписку протянул от бывшего жильца, что забрал деньги за пять оставшихся месяцев. что он тут не жил. Порядок. Ну и усадив за стол, поинтересовался:

— Есть у вас жильцы на примете? Не хочу дом бросать без присмотра.

— У нас указания уплотнять дома. Заселять беженцев. Я хотел в ваш, так дядя не дал, матом обложил, — сообщил участковый, что нас слушал.

— Ну хоть что-то хорошее сделал. Не доверяю я этим беженцами. Люди разные, мне тут обычно не везёт, если кого заселяю, такой срач устраивают.

— Пока таких жильцов что вам нужны, у меня нет, было двое солидных, но дом их не интересует, квартиры подавай. Да отдельные.

— Так может я помогу? — снова подал голос участковый. — Военное ведомство расселяет по частным домам военнослужащих. Вон в школе госпиталь разворачивают, медиков примете?

— Почему бы и нет?

— Можно заселить несколько семей. Есть там семейные. Даже три. У вас задняя с кухней для одной, передняя для второй семьи и там где перегородка, ещё одну.

— В принципе не возражаю, но приглядывать за домом вам поручу.

Риелтор тоже не возражал, с него снимали обязанность присматривать за домом, так что пообщались, тот уехал, а вскоре и участковый