Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

ушёл. Я же нанял соседок, дом отмывали, прибирали всё. Стол и лавки, это одного из соседей. Как и большая часть посуды, приходили и забирали. Мою версию те от водителя узнали, выбегал несколько раз к машине и за водой бегал, так что в курсе. Макеевы уже ушли, загрузившись скарбом, и я очень надеюсь, что это действительно первая и последняя наша встреча. Я всё же не живодёр просто так целую семью ликвидировать, но и слово держать нужно. Так что, если не дадут повода, больше не увидимся. Баня топилась, форма попахивала, дымом и жизнью в походе, пролитым топливом, сгоревшим порохом, но лейтенант поторапливал, соседи за банькой присмотрят, закроют заслонку, когда угли прогорят, так что выехали, и вскоре были у здания Генштаба. Похоже скоро узнаю кто меня вытащил из застенок Лубянки. Зря майор молчал. А так полтора часа прошло с момента как покинул стены Лубянки. А пока оформляли на входе, в журнал посещения вносили, потом другой командир, летёха сделал своё дело, пока вёл к одному из местных кабинетов, я размышлял. На самом деле я немного лукавил. Терять звание и награды я не особо то и хотел. Просто сам себя убедил, что мне это надо, что и сам поверил. Главное поверили все вокруг. Если я желаю всё потерять и с нуля начать, так не дадим ему такого. Тоже психология. Ну думаю вы поняли. Я не желал терять звание, награды, и вообще нести потери, а они будут, генералов всё же я конкретно посылал. Да потому что если бы не посылал, таких успехов просто бы не было. Те любую инициативу губят на корню. Да и починяться тем, кто сгубил свои подразделения, и глаз положил на моё чтобы также сгубить и его, то с какой радости я это дам сделать?

И я отлично понимал, что последствия будут, и по выходу разыграть карту желания стать простым бойцом, она была мной припасена, причём как запасная. Меня могли и не арестовывать, а проигнорировать жалобы генералов. Не проигнорировали и вернулись к этому. Однако и простым бойцом стать я также не против, как не удивительно, но оба решения, останется как есть или потерять, меня устраивали. Тут как видите, первый вариант. Теперь же хочется знать, что дальше будет. Награды за рейд я не получу, факт, месть за генералов, но зачем-то же вызвали? Около кабинета я ожидал порядка часа, часто командиры ходили, приходилось козырять. От меня всё же несло как с поля боя, многие это чувствовали, но я был не возмутим. Мне не дали привести себя в порядок, хотя договорился с одной из соседок постирать всё, так что нюхайте. А в кабинете был Ворошилов. Не самый мой любимый маршал. Даже самый нелюбимый. Кстати, а что он тут делает? Вроде одним из фронтов командует. Обо мне ему доложили, но за час так маршал и не принял, другие посетители заходили, а очередь до меня так и не дошла. Ну а пока стоял, размышлял. Да, на складах в Бресте чем я заполнил хранилище? Думал потрачу, но повезло, нужное находили у немцев пока шли, не потребовалось. Так что наложница часть места заняла, потом триста килограмм тушёнки в банках, пять пакетов с сухарями. Десять пакетов макарон, бутыль подсолнечного масла, разные специи, два мешка крупы. Два пакета чая по десять кило, флягу с мёдом на двадцать литров, сахар три головки по десять кило. Также по два комплекта летней и зимней формы для меня, командирская и красноармейская. Полушубок, шапка-ушанка, валенки. Чтобы свои запасы летней и утеплённой формы были, ну и фурнитуру. Плюс оружие, пять пистолетов «ТТ», пара «ППД», пара «СВТ» с оптикой, боезапас к ним, ручные гранаты. Да и всё. Полное хранилище. Однако так и не потратил. Чуть позже накачалось, убрал пулемёт «МГ-34», на станине, и шесть запасных лент. Пулемёт иногда нужен.

Вот так достав блокнот, проверял свою память, сверяясь с записями того, что у меня в хранилище, сейчас свободно двадцать два килограмма, когда вышел секретарь, и сообщил:

— Встречу отменили. Вас ожидают в кадровом отделе Автобронетанкового управления. Сейчас выпишу направление. Там получите дальнейшее назначение на новое место службы.

Кивнув капитану, я убрал блокнот в планшетку, хотя на самом деле в хранилище, получил бумагу, а также пропуск, чтобы покинуть задние, и сам уже вниз направился.

— Капитан, погодите! — окликнули кого-то, когда я по лестнице, по красной ковровой дорожке спускался на первый этаж.

Обернувшись, быстро поискал глазами кто окрикивал и кого, и понял, что обращаются всё же ко мне, так что остановился, и подошедший подполковник спросил:

— Вы Макеев?

— Да.

— Пройдёмте со мной.

Тот развернулся, не сомневаясь, что я пойду за ним, а я пошёл, так что тот увёл в другое крыло здания Генштаба, завёл в приёмную, а потом в рабочий кабинет маршала Шапошникова. Тот стоял у большой настенной карты, что-то рассматривая. Козырнув, снял фуражку и положил на сгиб локтя, и не чинясь, подошёл и протянул руку. Маршал удивлённо посмотрел на неё, но пожал ладонь. Хм, крепкое рукопожатие, думаю с ним можно иметь дело. А пока, тот вздохнул и спросил:

— Так значит вам не нравиться наш устав?

— В прошлом, во времена Древней Руси, была такая казнь. Вбивали кол в землю, заостряли верхушку. И задом сажали на них преступников. Если желали быструю милосердную смерть, смазывали кол маслом. Чтобы наказуемый быстро скользил и кол его протыкал. Если хотели помучить, то на сухую казнённый медленно, под крики, спускался ниже. Такая казнь могла занять и десять часов. Вам бы я масла не дал.

Шапошникова я разозлил, это было видно, остро на меня взглянул, но всё же сдержался и сухо сообщил:

— Есть конечно перегибы, но устав уже готовиться к замене.

— Да не виню я вас, вы теоретик, а не практик, из тёплого кабинета не видно, как оно на самом деле происходит. А если вам нужен готовый устав, с последними свежими правками, полностью подготовленный к местным реалиям ведения войны, могу дать. Именно по нему я и действовал, командуя отрядом и бригадой. Изучите, уж вы как теоретик сможете оценить, что я там написал. Понравиться, пустите в дело, нет, что ж, хотя бы будете знать к чему идти.

— Так вот почему вы всё это устроили, чтобы в Генштабе про вас заговорили. Свой устав протолкнуть, — усмехнулся Шапошников. — Только не с той стороны