Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Вепуат склонил голову. Свечение вокруг чужаков потускнело, глаза Тей’кахашты из красных стали оранжевыми.

— Молния Шакхи поклянётся на Пламени? — спросил он. — Аса’ан не хочет пролить кровь и разгневать Пламя. Если вы хотите мира…

…Гедимин думал, стискивая зубы, что ни один подъём не давался ему так тяжело. Мышцы будто расплылись в Би-плазму. Когда он вытащил неподъёмное тело в дребезжащей броне на поверхность, даже не сразу смог встать — ноги и руки не слушались. Вокруг шуршало и постукивало — Сэта разбирали лагерь, складывали вещи в перевёрнутые панцири, из множества костерков выстраивали широченные огненные ворота. Двое Сэта — младшие жрецы — вели над одним из панцирей какой-то обряд. Там, внутри, лежало тело Джагула и собранные по долине останки. Гедимин машинально заглянул и отшатнулся. Его мутило.

— Оружие… — услышал он шёпот Вепуата. — И вполне действенное… Это ж додуматься надо было… Правильно говорил Айзек — в ядро Сатурна цивилизаторство…

— Хотя бы без войны обошлось, — пробормотал Гедимин и потянулся за фляжкой — слизистая во рту ссохлась до хруста. — Они ведь не вернутся? Они поклялись…

— Теперь будет мир, — кивнул Вепуат — и уткнулся Гедимину в грудь макушкой. Ошалевший сармат растерянно замигал. На его броню и «перья» Вепуата с шорохом и клёкотом садились «трилобиты».

…Вдоль обрыва горели огни — жёлтые, красные, одинокий белый… Не успел Гедимин сделать и двух шагов, как белая искра погасла, чтобы вспыхнуть перед ним. Посох в руках Хассинельга полыхал так, что сармату захотелось прикрыть глаза.

— Тут всё тихо, — страж быстро оглянулся через плечо и пригасил светящуюся палку. — Я его в дом стекла отвёл. Там тепло. Скогны не против. Айсиек и Кен-нен ничего пока не знают.

Гедимин только и успел мигнуть, как Хассинельг, закончив «рапорт», снова растаял в темноте. Сарматы переглянулись и, подхватив шар защитного поля с замотанными в него «трилобитами», быстро пошли к спуску.

— Тринадцать особей, — выдохнул Вепуат, взобравшись на холм. — Куда их лучше? В лабораторию?

Гедимин посмотрел на тускло освещённый бронеход, — шлюз как раз закрывался, впустив кого-то внутрь.

— Нарвёмся на Гварзу, — он качнул головой. — Давай в душевую. Там не замёрзнут, и вода рядом.

В душевой никого не было. Термометр показывал плюс пятнадцать. Гедимин плеснул на пол воды и растянул защитное поле от стены до стены. Вепуат, подставляя «трилобитам» руку, стряхивал их одного за другим в загородку.

— Ещё одну, — отрывисто скомандовал он. — Тут два самца.

Самцы вели себя так тихо, что Гедимин не сразу опознал их — только после переселения, когда пригляделся и сравнил, понял, что две особи «короче» и «круглее» остальных. Животные расселись по выступам стен и потолка и затихли с полувыпущенными крыльями. Вепуат тихонько пощёлкал по броне и сокрушённо вздохнул.

— Тринадцать особей! Я столько не потяну. Это полдня на одни вылеты уйдёт. Жаль, жаль…

— Куда их тогда? — спросил Гедимин. — Выпустить в Сфене Огня? Они улетят?

Вепуат покачал головой и снова вздохнул.

— Это всё потом, Гедимин. Идём быстрее в цех!

…Вода в душевой немного охладила зудящую руку. Гедимин пошевелил пальцами в перчатке, полной «охладителя», и снова отключил ощущения — пока было не до них. Вепуат налёг на дверную створку и, не дожидаясь, пока она отодвинется полностью, просочился в цех. В грудь Гедимину ударил горячий воздух, а в уши — взволнованное верещание.

У двух ближайших печей толпились Скогны — две пары «учеников» загружали шихту, остальные смотрели и одобрительно пищали. На поддонах дымились, остывая, чашки, кувшины и россыпь цветных бусин. Из-за печи выглянула Ауна, легонько ударила посохом об пол, утихомиривая взволнованных Скогнов, и указала на дверь склада.

— То, что ррассказал Хассинельг, стрранно, но на вас похоже. Дела Рравных Куэннам достойны Рравных Куэннам…

Она взглянула на потолок и снова указала посохом на прикрытую дверь. Поток горячего воздуха — прямой, не слабые боковые — шёл именно оттуда.

Заслонку одной из печей кто-то сдвигал и до конца не закрыл — это Гедимин заметил сразу же, как и мешочки, сшитые из шкур, рядом с горнами. Он встряхнул один из них на ходу — внутри шуршал «чёрный песок», чуть больше трёхсот граммов, дневная выработка при почти непрерывной загрузке печи. «Филки работают,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Хоть кто-то тут занят делом. Филки… и вот Скогны ещё. Тоже молодцы. Один я, как идиот…»

Обожжённая рука от резкого движения заныла — видно, сармат в расстройстве «подключил модуль ощущений».

Кейек, вынутый из печи, сложили двумя горками по углам склада. Внутри, несмотря на приоткрытую дверь, было плюс сорок. Хассинельг выглянул из-за угла, коротко усмехнулся и повёл посохом.

— Мы принесли подстилки. Плохо, что из еды только куджагла. Может, они из города что-нибудь пришлют?

Сэта, всё так же в броне и шлеме, замер посреди комнаты, не глядя ни на сложенные у стены подстилки, ни на плошки с грибами. Его глаза погасли, руки бессильно повисли. Он медленно повернулся к сарматам — и рухнул на колени.

Из шелеста и треска Гедимин не понял ничего, но Вепуат шагнул вперёд и быстро заговорил. Через пару реплик жрец приподнял голову — и снова уткнулся в камень. Вепуат оглянулся на Гедимина и развёл руками. Тот неприязненно сощурился.

— Может, его надо было аса’анцам оставить?

Вепуат сузил глаза в ответ.

— Не знаю, кто как, а я себе не простил бы… Ну что ж, он у нас. Гедимин, ты возьми у Хассека посох, а то опять ничего не поймёшь.

Страж, не дожидаясь просьбы, протянул сармату костяной шест. Гедимин сощурился, но посох принял — взял в левую, не обожжённую, руку. Правая снова зачесалась — от боли отключиться удалось, от нарастающего зуда регенерации — нет. «Не поймёшь… А оно мне надо — понимать?»

— Кут’тайри, — обратился Вепуат к бывшему жрецу. Тот кое-как поднялся и теперь стоял перед сарматами, склонив голову.