Один ленивый мальчик - Александр Бельский

князя остались незамеченными со стороны людей чати и вызвали немалое их беспокойство. Я же тем временем узнал, что встречи с колдунами проходили в новом месте отдыха князя недалеко от Амады, города, где власть его и почитание были особенно сильны, ибо все помнили, как он отвел гнев царя во время похода третьего года — Амада была первым неразграбленным и неразрушенным местом. Не сразу, но мне удалось заслать туда двух преданных мне нехсиу. Вернулся лишь один. То, что он поведал, повергло меня в ужас. Тогда я и узнал впервые о Потерянных душах.

Место отдохновения царского сына звалось «Сады радости Хора», и располагалось на возвышенном холме прямо у Хапи, чтобы не пострадать при его разливе, невдалеке от Амады, но уединённо. Попасть туда можно было или с реки, или по единственной дороге между скалами. Допускались туда только люди по соизволению князя, а само поместье тщательно охранялось стражей и патрулями с собаками.

Но попадали туда и совсем другие люди — в усадьбу обозами доставляли зерно и вино с севера, и всё то, что нужно для пропитания и жизни многочисленной челяди и немногих гостей. Обозы ходили часто, и их водили не какие-то отобранные люди, а — когда грузовая смена судовой команды, доставившей зерно, когда — погонщики из дикого племени, пригнавшие коз и быков. Мои прознатчики решили воспользоваться этой оплошностью стражи, и проникнуть под видом пастухов в усадьбу. Но сперва попытались подняться на скалы и с них понаблюдать издали — что представляет из себя поместье, и как туда можно попасть (и выбраться) по-другому. Один маджай поднялся на скалу, второго чуть не застиг дозор. Это был добрый воин, но с виду он был как обычный нехсиу, и настоящего оружия у него с собой не было. Да и влезать в драку — значило полностью провалить всё дело. Ему удалось затаиться и остаться не найденным. Помочь напарнику он не смог, но надеялся, что тому хватит сообразительности не спуститься со скалы. Напарник же внимательно изучал поместье с горы, пытаясь понять, где какие службы находятся, пути стражи и её количество, место, где живут господа, где — слуги. Особенно он старался понять, где размещена стража, и куда стоило бы пробраться. Поместье было как царский саркофаг, где один изысканный ковчег вечности скрывает в себе другой, более ценный, а тот — третий, из чистого золота — за внешней стеной был обширный сад, затруднявший обзор, и дома, по-видимому, для слуг и стражи. Но далее были ещё одни стены, более высокие, дворец князя и, как ему показалось, еще одни стены.

В первый раз они ничего не смогли выяснить и добиться — скот, который они пригнали, быстро и по счету приняли во внешнем дворе у самых ворот, и дальше их не пустили. Но моим посланцам всё же удалось заинтересовать домоправителя, считавшего живность, вопросом, не нужна ли ему дичь. Они договорились, что, когда будет у них достойная добыча, её доставят сюда же и даже полули деревянную бирку-пропуск (в этот раз такая же была у старшего из пастухов, к которым им удалось прибиться).

Прознатчики приносили дичь не раз и не два, пока им удалось войти в доверие к управителю, но дичь их всегда была хороша, и один раз они даже добывали её под заказ и к сроку. Как сказал управитель, один из важных гостей любит маленьких пустынных антилоп. И они выследили их, ибо были ловки и пронырливы.

В этот раз им повезло. Важный гость готовил себе сам, такая у него была прихоть. Поэтому и антилоп они доставили уже за вторую стену, в сопровождении охраны гостя, охраны самого поместья, и его управителя. Самого гостя они так и не увидели, но зато внимательно рассмотрели место то, за вторыми стенами. По непонятной им тогда причине стражу несли только люди, собак же не было. Разведчики это приметили, и места, где стояли и ходили стражники они тоже запомнили. Что за третьей стеной — так и осталось неясным, но этой ночью они решили проникнуть в усадьбу, и именно — за третью стену. Поскольку они были ловки и отважны, им это удалось. И там, за третьей стеной в первом же доме, куда они пробрались, они наткнулись на Потерявшего душу. Если бы это был стражник — поднялась бы тревога. Про́клятый же был на цепи, и им удалось от него убежать, но одного из них он ранил — то ли поцарапал, то ли укусил.

Лазутчикам удалось так же незаметно выбраться из усадьбы. Они убегали как можно дальше. Не потому, что поняли сразу, что произошло, сначала они вообще полагали, что на цепь был посажен немой раб-сторож — а просто боялись попасть в руки стражи. Они были нехсиу, а не маджаи, но кое-что слышали и знали про Бездушных, хотя и считали эти истории страшными сказками или делами давних лет, ибо давно уже в Куше и Вавате не бывало такого, да и хранили память об этих безбожных делах, как правило, колдуны и жрецы. Египтяне же, даже те, кто давно жил тут, не знали и вовсе ничего — у них были свои страшные истории и легенды. Поэтому сообразили они, что случилось, не сразу.

Рана не казалась опасной. Но лишь они отошли от поместья на безопасное расстояние, как раненому стало худо. А потом он умер. А потом — воскрес. Только теперь выживший прознатчик сообразил, что же приключилось и на кого они наткнулись во тьме. Ему повезло втройне — они не попались страже в усадьбе и вырвались из лап чудовища, его не задел Потерявший душу, и, самое главное, мой выживший нехсиу, он понял, что же приключилось с его спутником, и знал, как спастись ему самому. Пока Потерявший душу, бывший прежде его товарищем, только восстал, он был медленным и слабым, но так же смертоносен, как и тот, что исторг его Ка. Однако, не растерявшийся нехсиу успел проломить ему голову своим оружием ночного вора — камнем на длинной веревке из жил. В этом тоже было его везение — будь у него кинжал, пришлось бы просто бежать, сломя голову. Затем он укрыл тело погибшего песком и камнями и устремился ко мне. Я был в то время в Миаме, чуть менее шема (62,8 км) пути.

Сначала выжившему нехсиу пришлось рассказать мне все легенды и истории, связанные с Измененными, так как о Потерянных душах тогда я знал меньше, чем