Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

Поскорей бы уже проснуться… С какого перепуга мне вообще снится такая чернуха? Жизнь-то вроде налаживается. Курсанты вняли гласу рассудка, то есть Мясопродукта моего Андрея, и перестали шататься по городу; в их отсутствие и взрослые опричники как-то вдруг разом прекратили жестить и накалять обстановку. А я сегодня с Генрихом договорилась съездить в мастерские — познакомить меня с тамошним руководством, чтобы мои старшие могли там подрабатывать, опыта набираться… Хотя, полагаю, в мастерские мы на самом деле прокатимся в другой раз, этот вопрос не горит. Я вчера битый час выбирала, что бы надеть, чтобы тут же снять.

Я бы и раньше пришла к Генриху, после кризиса со ставленной кровью все сделалось кристально ясно — нам нужно быть вместе. Но пришлось ждать почти две недели, пока губа заживет — не стоило показываться ему на глаза с разбитой рожей. Не потому, что это уродует неземную мою красоту — в чем плюс бытия орком, так это в том, что фингал-другой на морде вообще никак ее не портят. А потому, что тогда Генриху пришлось бы выяснять, кто избил его женщину, и принимать меры. А обострять ситуацию не стоит. Все вроде наконец устаканилось.

Вот только подсознание мое, судя по пейзажу, отчего-то так не считает. В ларьке, где я беру паленые телефоны, ворочается и чавкает сочащаяся кровью пористая масса. А вот и школа — та самая, куда я своих троглодитов ни за что не отправлю; из-за наглухо зарешеченные окон на всех трех этажах она напоминает тюрьму. Сейчас по стенам здания ползут гигантские крабы… и внутри кто-то кричит, в окнах мелькают перекошенные снажьи рожи!

Группируюсь для прыжка, рука сама тянется к катане — и тут же одергиваю себя. Тут не надо никого спасать, это просто сон!

— Это действительно сон, — сообщает невесть откуда взявшийся Безликий. — Но видишь ты то, что происходит на самом деле. Прямо сейчас.

Подпрыгиваю:

— Что за нах? Как это, ять, возможно?

— Ты же своими глазами видела пролитую у жертвенника кровь. Такое не может обойтись без последствий. Я бы на твоем месте задумался, почему последствия настали именно сейчас. И кто за этим стоит.

— Да пох, ска! Мне надо туда! Почему, ять, я не могу проснуться⁈

Как же хочется схватить этого бесплотного бесстрастного призрака за плечи и встряхнуть так, чтобы зубы клацнули!

— Потому что я должен что-то тебе сказать. Соль, я отследил линии вероятностей… Если ты отправишься туда, то почти гарантированно погибнешь. Тебя убьют.

— И чего? Заварить себе чайку и наблюдать, как твои твари пожирают мой город?

— Я знаю, что ты не сможешь оставаться в стороне. Я спас бы тебя, наплевал на все обещания и спас. Но вероятности сплелись так плотно, что через них не пробиться даже мне. Теперь ты можешь спасти себя только сама! Запомни — когда настанет край, шагни в собственную тень. Тогда никто не сможет добраться до тебя.

— Никто, ха? Но ведь и я тогда не смогу… ни до кого добраться? Уже никогда?

Скрытая балахоном фигура пару секунд колеблется, по пустоте под капюшоном пробегает рябь:

— Хотел бы я тебя обмануть — ради твоего же блага… Но ты заслуживаешь правды. Как только ты уйдешь в глубокую тень — перестанешь быть частью мира разумных, не сможешь больше соприкасаться с ним. И это необратимо. У тебя будет другая жизнь.

— Не слишком-то отличается от смерти, как по мне. Нет, я ценю твою обеспокоенность, правда, но у меня другие приоритеты. Скажи лучше, как убрать из города эту дрянь. Это-то тебе твои вероятности не запрещают?

— Для этого надо найти и разрушить очаг, парный тому, который вы видели. Он где-то внутри новой аномалии, не обязательно в географическом центре. Скорее всего, укрыт как следует. Но ты можешь услышать его.

Ага, тот высокий, на грани восприятия звук… ну хоть понятно, что искать.

— Ладно… спасибо за помощь. И за то, что переживаешь за меня. Родительская фигура, которую я заслужила… А теперь мне надо проснуться, правда.

Открываю глаза. Привычный топчан в каморке в Доме — опять стала спать здесь, а то тревожно что-то. За окном занимается серая осенняя заря. Тяну руку к стакану с водой — он ровно там, куда я вчера его поставила. Сейчас надо быстренько занырнуть под холодный душ, пока девчонки не проснулись и не набились туда — смыть с себя этот гадостный сон…

И тогда уличный динамик разражается карканьем:

— Подданные, сохраняйте спокойствие! Повторяю: сохраняйте спокойствие! Произошла активация новой аномалии в городской черте! Границы аномалии: пятый микрорайон — Осенняя улица — Химзавод! Повторяю: пятый микрорайон — Осенняя улица — Химзавод! Подданным запрещается покидать дома до особого распоряжения! Опричный спецназ уже направлен на места активации! Ситуация под контролем! Сохраняйте спокойствие! Всему муниципальному персоналу занять места согласно аварийному расписанию! Остальным подданным оставаться в домах! Подданным, имеющим лицензии на оружие, немедленно вооружиться! Сохраняйте спокойствие!

Под эти истеричные вопли даже просветленный не сохранил бы Морготово спокойствие, но мне-то деваться некуда, у меня девяносто детей под опекой. Быстро одеваюсь — сразу в боевую форму, хоть на улице и дубак, но вряд ли я успею особо замерзнуть. Закрепляю на себе все: и газовые бомбы, и маски, и пояс со всякими полезными штуками, и катану. Тот момент жизни, когда не зазорно надеть все лучшее сразу. На улице милицейский патруль — прыгаю к нему, для экономии времени прямо через окно. Замечаю знакомую рожу:

— Хомо, чего там творится?

— Ядрить! — милицейский-снага аж подпрыгивает. — Соль, заикой оставишь, или пристрелит тебя кто-нибудь… Аномалия в городе.

— Не прорыв тварей, как в тот раз?

— Нет, прямо сама Хтонь, ска, пожаловала. В первый раз такое на моей памяти…

— У тебя там что, карта? Дай сюда!

Не слушая «это для служебного, нах, пользования», изучаю наспех нарисованные фломастером линии. Хреново — Хтонь накрыла четыре жилых квартала… во всех живут почти исключительно снага. Хорошая новость в том, что часть аномалии пришлась на заброшенный завод, но несколько сотен снага точно влипли, если не успели уйти. От границы зараженной территории до нас… метров семьсот.

— Монстры не лезут оттуда?

— Не накликай! Пока не было. Патрулируем тут. Внутрь опричники никого не пускают. И не выпускают.

— Как «не выпускают»⁈

Хомо хмуро пожимает плечами:

— Говорят, не положено, ять. Опасность,