Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

Зато можно спокойно поговорить.

— Про что рассказывать?

Соль складывает из салфетки самолетик. Медленно, аккуратно. Точно сама себе говорит: не торопись.

— Для начала — про то, за каким Морготом ты уничтожил улику — эфирный слепок над пеплом.

Ломаю деревянную палочку.

— А что это была за улика?.. — хотя и предполагаю ответ.

Я ведь не дурак. Когда схлынул адреналин, многое заподозрил.

Соль отвечает. Рассказывает о подруге-эльфийке, о грозном Мяснике. О том, почему запах ставленной крови от мяса вверг снага в безумие.

— Вот что это была за улика… Андрей.

Верить ей? Не верить? Гляжу на сидящую передо мной зеленокожую девушку.

Врет или она, или… врут Челядникова с Сабуровой. Заговор мерзких преступников-снага, желающих задурить голову опричнику? Или… интриги внутри гарнизона сложнее, чем думает Варя.

Вспоминаю надменное лицо Челядниковой. Усмешку Сабуровой. «Держись меня — не пропадешь». Что мне делать?..

Надеяться на дальнейшую помощь старой волчицы? «Замолвлю словечко за твою зазнобу».

Рассказать все мутантке-снага, подруге бандита, сидящей напротив?

Или… действовать самому. Поронайская база — не вся опричнина. Ожегин со своими мутками — никакой не князь, а всего лишь полковник, сосланный в «штрафной» гарнизон в жопе мира — как и большинство, кто здесь служит. Написать рапорт вышестоящим, пожаловаться…

Да к черту! Соль спасла мне жизнь. Мы с ней бок о бок хреначили тварей в Хтони. Вот пиво пьет. Не знаю насчет мясников, командиров разного ранга, старых крашеных баб в погонах или без. Но вот эта… снага — мой друг. Боевой товарищ. И значит, у нас все должно быть открыто.

— Мне сказали, что так было надо, — рассказываю.

Про Варю говорю вскользь, но что-то мне кажется, Соль тут же все поняла: ухмыляется ехидно, но молчит. И вообще молчит, какой я… дурак. За это спасибо.

Конских размеров миски с лапшой остывают — кусок в горло не лезет. Зато пиво приходится взять еще.

— Значит, кое-кто из командования намеренно стравливает вас и нас, — рассуждает Соль. — Кстати, начальника милиции нашего отстранили и выслали из города… Он бы никогда всего этого блудняка не допустил. Кто-то играет по-крупному. Но зачем?

Снова вспоминаю Варю. Она говорила правду… но не всю. А всю она сама не понимала. Я уверен.

— Зачем? Ради участия в политических играх. Подставить кого-то из руководства города… Получить больше власти, ввести чрезвычайное положение.

Соль тянет руку к кешью, но тут же отдергивает.

— Сабурова… Мы с ней, так скажем, знакомы. Она подруга Барона, знаешь? Это… местный криминальный авторитет. Они враги с Мясником.

Удерживаюсь, чтобы не ляпнуть: «С другим таким же». Вместо этого говорю:

— Ну вот видишь. Все сходится. И Мясника… твоего пытаются подставить, и руки на этом нагреть. Ожегин с Сабуровой. Хотя…

«Настоящие маги всегда сами за себя, запомни».

— … Хотя явно у Сабуровой и своя игра тоже есть. Блин, да у таких пауков всегда у каждого своя игра!

Соль кивает:

— Вот именно. И интерес Альбины с Бароном — понятен. Я думаю, он даже не в том, чтобы одного Мясника прижать… А разом всех снага в городе. Как говорил, гхм, мой знакомый милиционер, «снага, они самый криминальный элемент и есть». Конкуренты… Только вот вашим-то это зачем… настолько всерьез? Ожегину? «Политические игры» в Поронайске? Серьезно? Как будто должно быть под этим что-то еще…

Пожимаю плечами:

— Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме. Цезарь сказал. Когда он с армией проходил мимо деревни варваров.

— Господи, ты-то откуда знаешь⁈

— Тренер рассказывал.

— Надо же! Гуманитарно эрудированный Мясопродукт…

— Слышь!

— Ладно, ладно. И все-таки. Почему ты не заявил в милицию? Убили двоих разумных у тебя на глазах…

— Опричникам не положено обращаться в милицию, у нас своя служба безопасности… И я ей ни черта не доверяю. По крайней мере, здешним сотрудникам. А потом, думаешь, милиция будет связываться… со всем этим?

Соль вздыхает:

— Думаю, не будет. Всем свои труселя ближе к жопе… Тем паче, без улик.

С досады делаю богатырский глоток — полстакана. Государь с засиженного мухами портрета смотрит бесстрастно. С чего бы ему беспокоиться, до него отсюда шесть с половиной тысяч километров только по прямой, а по дороге, в объезд аномалий — все десять будет.

— Мясник сказал — не пороть горячку, — делится теперь Соль. — Эти ребята сами подставятся.

Фыркаю:

— Он хотел сказать: нас подставят? Ладно, я поговорю с пацанами. Порешаем, что делать. Давай, про себя расскажи. Ты откуда такая… резкая? Я про твои навыки… ниндзя, блин.

— Не знаю, такая родилась. Говорят, направленная мутация, но я свечку не держала. Наоборот, всегда удивлялась, отчего все так плохо видят и чувствуют тени… Меня растили Скоморохи, научили неплохо драться и вообще.

Я аж пивом подавился. Скоморохи… А с другой стороны, видел же все эти трюки своими глазами.

— Ну ты даешь. И что… ты сбежала от них?

— Не совсем. Скорее, они меня отпустили погулять.

— В смысле?

— Ну вот так. Типа, стажировка в полевых условиях. Учись плавать самостоятельно.

— И-и… что? Они однажды за тобой явятся?

— Х-ха! Им придется вставать в хвост очереди — отсюда и до порта. Когда ты умеешь и можешь что-то редкое, отбоя нет от желающих тебя присвоить и использовать в своих целях. Ну ты-то понимаешь, да?

Я понимаю. Мы друг друга хорошо понимаем. Суетливый хозяин все время пытается принести еще, долить, угодить. Не понимаю, перед кем он больше трепещет: перед Соль или перед собачьей головой у меня на мундире. Ну да ладно…

Мы сидим еще часа полтора. Наконец, дядьженины часы — ни разу здесь не засбоили, надо же — говорят, что мне пора собираться.

— Ладно, Мясопродукт. Готова поверить, что не все псы — собаки.

— Снага тоже, бывает, не воняют.

— Вот это уже перебор!

— Ладно, ладно. А-а… блин! Время!

— Чего?

— Хотел еще на телеграф успеть — позвонить в Тверь. Маме. Ладно, в следующий раз…

Соль неожиданно спадает с лица:

— Ну и дурак! Понял? Жизнью рискуешь ради… ай, неважно! А маме не позвонил. Дурак, сопляк, идиота кусок!

Блин. Понимаю, что я ничегошеньки не знаю о ее семье.

И, кажется, лучше не спрашивать.

Хозяин лапшичной меленько кланяется, сложив ладони у живота. Посетители делают вид, что