Русь непокоренная. Нашествие - Денис Старый

Вот и сейчас нужно было срочно передать послание. Вчера Жировита пригласили на совещание при боярине Коловрате, где было немало даже десятников. Не всех, конечно, позвали, но Жировит был уверен, что он-то достоин быть не только на таком расширенном совете при боярине Евпатии Коловрате, но и получить целую сотню в подчинение.

Он понимал, что такое назначение только навредит его предательскому делу, но всё равно хотел. По мнению десятника, это было бы справедливо, чтобы он стал сотником. И даже думать не хотел в этот момент обострения чувства собственной важности, что он предатель.

Приоткрыв рот, высунув язык, тяжело дыша, будто совершает неимоверно тяжёлую работу, Жировит принялся вычерчивать условные знаки на коре дерева. Он всегда выбирал либо раздвоенное дерево — наиболее приметное, — либо самое толстое, что попадётся. И уже там чертил условные знаки. Такая договоренность была с теми, кто эти сообщения читают, следя за перемещением Коловрата, но не приближаясь к отряду боярина близко.

В основном Жировит чертил буквенные и цифровые обозначения: первое — направление, второе — численность, третье — время. Можно было приписать и своими словами, но только, если информация важнейшая и не могла быть зашифрована всего лишь в десятке букв и чёрточек.

Не хитрая наука, которой очень быстро обучили Жировита в ставке темника Субэдея.

Начертив нужное, что было сказано только лишь ему, по тайне великой, довольный собой, в предвкушении, что уже следующей ночью он сможет сбежать из отряда рязанского боярина, Жировит отправился спать.

Он уже подходил к своему шалашу, когда обернулся на шорох сзади.

— Андрей?.. — успел ещё удивиться Жировит, прежде чем мощный удар лучшего лучника отряда отправил предателя в беспамятство.

Из тени вышел Евпатий Коловрат. Он с брезгливостью и презрением посмотрел на лежащего Жировита. Участь этого бывшего десятника старшей дружины рязанского князя была решена. Оставалось лишь только поговорить с предателем перед тем, как отправить его в ад или в бездну к ящеру.

— Отнеси этого нелюдя к моей палатке. Только постарайся, чтобы тебя не видели. А то вопросов будет слишком много, а времени, чтобы на них отвечать, у нас нет, — сказал Евпатий и направился в лес, к тому месту, где только что чертил послание Жировит.

— Боярин Евпатий, но ты же понимаешь, что мы идём прямиком в ловушку? — спросил Андрей у своего друга. — Зачем ты позволил Жировиту оставить послание и не желаешь соскоблить его?

— А где я найду ещё столько за раз ворогов, дабы громить их? А как ещё я могу замедлить их и дать русским городам возможность осознать беду, исполчить людей, укрепить стены и накопить стрелы? — Евпатий посмотрел тяжёлым взглядом на своего друга.

— Ты много перечишь мне. И это было последнее… Я уже предупреждал. Ты со своим десятком будешь оставаться позади. Командуй ими, но не большой сотней лучников. Головой сотни будет Шабека, — сказал Евпатий.

Андрей сжал зубы. Нет, не от злости на решение боярина, а от того, что онзнает о готовящейся ловушке, но сознательно ведёт туда людей. Идёт медленно, тянет время, но все равно идет!

А насколько князья русские оценят подобную жертву? Повлияет ли она хоть как-то на события? Вот в этом Андрей сомневался. Жертва, их смерть, может оказаться напрасной. И не будут читать письма от Коловрата, где он предлагает исполчиться всем вместе и чтобы пришли к нему на помощь. И не обратят внимания, что боярин предлагает укреплять города. Нет Рязани, нет за боярином князя, не станут слушать человека, оставшегося без ничего, ну если только с отрядом, с честью, со своим горем и местью.

Зубы Андрея продолжали скрипеть, теперь ещё затрещали кости от сжатых кулаков.

— Если умирать, так достойно, прихватив с собой десяток врагов, — сказал Андрей, пытаясь заглушить в себе обиду на друга.

Но это когда-то они были друзьями. Вначале в детстве, потом — когда начинали воинскую службу новиками. И в мирное время дружили. Видимо, Евпатий посчитал, что война — не время для дружбы. Может, он и прав.

Хотя перед смертью хотелось бы замириться.

Андрей остановился, залез в суму, достал оттуда небольшой кусок необычного материала, на котором были выведены отчётливые буквы, сложенные в слова: «Вы идёте в засаду. Часть Орды развернулась против вас. Более двух туменов. В вашем отряде есть предатели. Один из них — Жировит».

Ещё раз, наверное, в двадцатый, прочитал послание сотник Андрей. То послание, которое и Евпатий читал. И которое приказал уничтожить. Но Андрей ослушался.

* * *

Поселение

5 января 1238 года

Я смотрел на большую гору из рыбы и поражался, насколько же природа может быть богатой своими дарами. Места здесь всё-таки обильные и богатые. Только бы соли побольше, так и вовсе вопросы с пропитанием решать можно на раз. Но пока минусовая температура, так и хорошо. Можно хранить рыбу и месяц и больше.

Понятно, что если много выбивать зверя, то он уйдёт. Если вот так, как мы это делаем сейчас, беспощадно отлавливать сетями рыбу, тоже через года два её не будет в местных водах. И стоит об этом задуматься, но сейчас первейшим вопросом — выживание. Но какие же сочные тут налимы! А еще селедка есть! И осетр, ну или из его семейства. Деликотесы, да и только.

— Закормимся мы рыбой, — сказал Макар, глядя мне прямо в глаза, но тут же резко их пряча.

Словно бы постыдился чего-то. И нет, не после таких слов появляются столь серьёзные взгляды. Что-то тут иное.

— Что случилось? Ты с чего такой смурной? — спрашивал я.

— Тебе привиделось, — отмахнулся Макар, резко убирая от меня взгляд.

Нет, точно не привиделось.

— С Любавой что дурное, али с Митрофаном? — попытался я добраться до истинной причины такого дурного настроения у министра всего, кроме военного дела.

— Всё добре, Ратмир. Не изволь печалиться, — попытался бодро ответить мне Макар.

Но я видел, а уже и начинал чувствовать, что происходит что-то неладное. Причём это началось тогда, как я пошёл на переговоры с соседями. Покидал общину, когда люди были ещё полны энтузиазмом и многие даже улыбались, — вернулся в то самое уныние, с которым мы на эти земли шли.

Устали, наверное. Да ещё распереживались, что с соседями придётся воевать. Ну да ладно, успокоятся. Это же нормально, так в коллективе