Рождённые из пепла - Акили

и ладно. Пошлины за товары уплачивают в местах высадки, и стража у ворот столицы всегда досматривает крупные грузы, поэтому Витарру не нужно было волноваться, что он везёт что-то незаконное.

Он явился с телегой в назначенное место, и его там встретили люди. Без лишних слов погрузили на его телегу два десятка небольших бочонков и указали, куда их отвезти, чтобы на каждом месте выгрузить по одному. Всё на глазах прохожих и не таясь, потому Витарр окончательно расслабился.

Он проехал через весь город от восточных ворот к кварталу знати. Все места выгрузки были там возле конкретных домов. Список ему не дали, а заставили запомнить и не отпустили, пока Витарр чётко не назвал им все места: четвёртый переулок от дома Холденов, окраина сада Уэзерби, через улицу от дома Валдисов – и так двадцать мест, двадцать бочонков.

Понятно, почему они наняли именно Витарра, ведь он знал город и местоположение домов. Другой бы заплутал, а Витарр ехал и бережно вёз свой груз. В какой-то момент он принюхался и почувствовал от бочонков знакомый запах, но не мог вспомнить, что это. Тем более его всегда перебивали запахи из мастерских и лавок с едой.

На каждом месте его ждал человек в плаще с капюшоном, забирал бочонок, платил за него и исчезал. Некоторые прохожие останавливались и провожали Витарра любопытными взглядами, шептались о нём. А что он? Доставляет груз по заказу.

Чем меньше оставалось бочонков, тем богаче становился Витарр. Когда он отдал последний и уже выехал за пределы квартала, в голове пронеслась быстрая мысль: «Масло. Так пахнет масло».

Он быстро забыл об этом. В карманах звенело столько серебра, сколько его отец заработал бы только за огромный сложный заказ. Вот прямо завтра Витарр придёт к нему, позвенит монетами и скажет, что нашёл более интересное и прибыльное дело.

Сегодня он не пошёл домой. Только вернул телегу с лошадью и отправился в трактир выпивать за отличную работу. Там было многолюдно, пахло травяной настойкой, которую льют на угли для аромата. На кухне запекали мясо и готовились к празднествам, ведь завтра день рождения принцессы.

Все знатные семейства Благословенной крови отправятся во дворец, а простой люд просто выпьет в трактирах за любое веселье, которое устроит для них король. Многие сегодня уйдут спать пораньше, чтобы завтра праздновать ночь напролёт.

Витарр заказал баранину и даже разорился на кружку хорошего вина и острый сыр. Щедро заплатил сверх стоимости служанке, отчего та в благодарность построила ему глазки, хотя привлекательным полноватый Витарр не выглядел.

Уже темнело, а Витарр всё ещё сидел и пил, порядком захмелевший, когда через открытые ставни ветер стал доносить запах дыма. Сначала незаметно, потом всё явственней. Люди начали вставать со своих мест, выглядывать в окна, выходить на улицу.

Витарр тоже вышел, когда запах гари стал невыносим. У него сегодня прекрасное настроение, почему его кто-то портит? Но весь хмель как рукой сняло, когда он увидел яркое зарево на фоне темнеющего неба.

Горел квартал знати.

Люди охали. Смотрели. Молились. Некоторые плакали.

Пламя бушевало почти всю ночь. Никто не мог его погасить. Оно зловеще мерцало как преисподняя, пожирало все дома – один за другим. И спасения не было. Словно боги в гневе решили низвергнуть город в бездну.

Под утро тучи набухли и пролили на измученную Этерну дождь. Но было поздно. Квартал знати выгорел дотла, а вместе с ним двенадцать семейств Благословенной крови, их слуги и окружение, владельцы лавок и мастерских, прохожие, что гуляли там в позднее время. Все.

Эту ночь прозвали Ночью Пепла. Но и это не конец, потому что на утро было объявлено об убийстве королевской семьи. Короля и королеву, принца и принцессу нашли в их покоях заколотыми во сне, и вместе с ними в крови был вымазан и весь дворец… ещё в то утро, когда Витарр развозил бочонки. День Крови.

О смерти короля не объявили сразу. Пытались понять, что случилось. И едва ли кто-то в городе заметил, как всю стражу стянули ко дворцу. Но когда вслед за королём к богам отправилась вся их родня, это уже нельзя было скрыть.

Витарр не знал, что об этом думать, пока собственными ушами не услышал, как стража спрашивает прохожих о некоем Штиборе, что подвозил в квартал масло для поджога. Слышал, как его называют соучастником убийства короля и семей Благословенной крови.

В тот момент его ноги подкосились, и он устоял, только удержавшись за стену. Перед глазами поплыло, дыхание перехватило.

Масло! Он возил масло для…

Люди в капюшонах. Незнакомец с худым лицом и рыжими бакенбардами…

Витарр не помнил, как добрался до мастерской отца. Тот уже готовился разразиться на нерадивого сына праведным гневом за то, что тот долго пропадал. Но увидев его лицо, отец замолчал на полуслове.

– Папа… я… я, – только бормотал Витарр.

В тот вечер он рассказал отцу всё. Про своё дело, про заказ, про масло. Слёзы лились из глаз, голос срывался, но отец терпеливо слушал и не перебивал.

После этого он ушёл, и Витарр был готов поверить во что угодно. Даже в то, что отец сейчас приведёт стражу. Тот вернулся под ночь, бросил сыну на колени плащ и велел собираться.

Они пришли в дом дяди, и отец оставил Витарра там. «Мой кузен за тобой присмотрит. Не выходи на улицу».

Витарр не выходил. От происходящего он сильно похудел, отпустил бороду и стал почти неузнаваем. Дядя рассказывал ему новости о том, что виновника трагедии нашли, что «Штибор» – слуга Предателя и действовал по его приказу, на троне новые король и королева, а в Совете – новые лорды.

За несколько дней многие из тех, кто был внизу своей иерархии, взлетели как стая стервятников в опустевшие гнёзда.

– Странно. Очень странно, – всё повторял дядя. – Обычно столько обсуждают и грызутся за власть, а тут за считанные дни нашли и убийцу, и нового короля. Откопали кого-то последнего с Благословенной кровью. Что за дела у них? А люди стольких родных потеряли! Кормильцев. Им как теперь?

«Ты прав, дядя. Штибора обвинили неслучайные люди».

Когда Витарр наконец вышел на улицу обросшим и переодетым, что никто из случайных знакомых не смог бы его узнать, Витарр первым делом пошёл в сгоревший квартал… Пепельный, как теперь называют.

И не мог поверить своим глазам. Он словно оказался в каком-то другом месте. Не там, где проезжал мимо богатых поместий с коваными балкончиками, садами на заднем дворе и лепниной. Не