Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

заставил всех попрыгать на месте – не стукнет ли, не брякнет ли у кого чего из амуниции. Лишний шум при движении был не нужен. После чего предупредил всех, что человек, у которого вот такой же браслет, как у него на руке, ему нужен обязательно живой.

– Тропа, по которой мы пойдем, узкая? – спросил он у Силонии.

– Да не-е-ет, – удивленно ответила девчонка, не понимая, зачем капитан спросил ее об этом. – По двое запросто пройдем.

– Это хорошо, – ответил Андрей и, заставив Силонию ойкнуть, крепко намотал на правый кулак ее длинные рыжие волосы, густые и жесткие, как проволока, – так надежней. «Теперь точно не сбежит и никакие коленца не выкинет», – подумал про себя он.

Левой рукой вытащил из ножен короткий меч, обнажив его, поднял кверху. Вся штурмовая группа последовала его примеру.

– Ну, с нами бог Риксол и богиня Парлола, – негромко сказал он.

– Виват. Виктория за нами, – ответил ему так же негромко стройный хор голосов блюстителей порядка.

Тропа, по которой они двигались, действительно не была узкой. Шли бесшумно, спокойно и уверенно, нога в ногу, потихоньку огибая гору, навстречу ярко-красному диску светила, с трудом выползающего на небосклон.

По пути не встретили ни единой души – дорожка, ведущая к тайному входу, была пустынной. Надо же, никаких пикетов или дозорных. Не обманула девчонка. «Совсем от безнаказанности расслабились братцы разбойники», – шагая, думал про себя Андрюха.

– Когда до входа в пещеру останется метров пятьдесят, предупредишь, – наклонившись, прошептал он на ухо Силонии.

– Да вот, уже почти пришли, – сказала та, взмахнув рукой, указывая на неприметный черный проем чуть впереди справа сбоку в скале, замаскированный какой-то растительностью, весь увитый ею, словно задрапированное гардинами окно в доме.

Андрей поднял руку. Колонна, издали напоминавшая гигантскую гусеницу, бесшумно остановилась, встав сразу как вкопанная.

– Вы двое, ко входу, – обернувшись, одними губами выдохнул он ближайшим к нему пронтонам. Когда те проскользнули неслышно, как тени, и заняли свои места по бокам лаза, Андрей, подтащив за волосы голову девчонки к себе как можно ближе, пронзительно посмотрел ей в глаза.

– Сейчас выманишь охранника.

– Как я это сделаю?

– Крикнешь, что ногу подвернула и больше идти не можешь. Нужна его помощь. И запомни: от твоей убедительности будет зависеть твоя жизнь. Поняла? – та кивнула головой. – Молодец, я сразу понял – ты сообразительная девочка. Давай зови.

– Ой-ой-ей, – громко, навзрыд запричитала Силония. – Братцы, миленькие, помогите кто-нибудь.

– Силония, ты, что ли? – тут же раздался из пещеры грубый мужской голос.

– Я. Я это. Ой-ей-ей. Как мне больно.

– Что случилось-то, милая?

– Ай-я-я-яй, не могу идти. Ногу то ли подвернула, то ли сломала. А-а-а-а, ой, у-у-у, как больно, мочи более нет. Помогите побыстрее ради богини Парлолы, – как будто сквозь слезы умоляла Силония. Мольбы девочки о помощи звучали так жалобно, слезливо и убедительно, что даже у самого закоренелого преступника душа бы дрогнула. Несомненно, юпинянский театральный мир в ее лице потерял великую актрису. Ей не в банду надо было идти, а на сцену.

Вот и часовой, позабыв о своем долге – бдить и охранять, – как баран вытащил наружу свою заспанную лохмато-бородатую башку. Он успел увидеть все и всех, но не успел убрать голову назад и поднять тревогу, хотя рот для этого уже открыл, а глаза, округлившись, стали напоминать чайные блюдца.

Сильные руки пронтонов в одну секунду споро схватили его и выдернули из лаза наружу, он вылетел оттуда словно пробка из бутылки с теплым, взболтанным, сильно газированным игристым. Ребята добро знали свою работу – один схватил часового за подбородок одной рукой, а за затылок другой и что есть силы крутанул голову несчастного по часовой стрелке. Раздался отвратительный хруст ломаемых шейных позвонков, словно кто-то в лесу наступил на крупную ветку или на забытую сладкоежкой коробку с килограммом печенья «Топленое молоко». Второй пронтон, видимо, для надежности всадил бородатому в грудь, туда, где сердце, кинжал по самую рукоятку. Короче, выжить у часового шансов было ноль. Все замерли, обратившись в слух. Что будет дальше? Вокруг тишина.

Прошло пять, десять секунд, двадцать… Ничего. По-прежнему тишина, нарушаемая лишь пением птиц, дождавшихся наконец нового дня.

– Вперед, – Андрей взмахнул рукой с мечом, указав всем направление.

Весь его отряд по очереди так же бесшумно, один за другим исчезали в сумраке проема. Андрей приказал десятерым остаться на поверхности на всякий пожарный случай, чтобы тыл был прикрыт. После этого, немножко еще выждав, полез с Силонией в узкий лаз за остальными. Баталия была в самом разгаре. В беснующемся свете факелов разыгрывался заключительный акт кровавой драмы. Хотя, по сути, это была не баталия, а самая настоящая резня. Кто-то из бандитов был уже зарублен прямо во сне, кто-то, вскочив с ложа и схватив впопыхах первое, что попалось под руку – меч, дубину или копье, пытался оказать противодействие напавшим, но силы были не равны. Некоторые, понимая, что сопротивление бесполезно, желая спасти свою шкуру, падали ниц на колени, поднимая руки кверху, моля о пощаде в надежде, что им оставят жизнь.

Пронтоны быстро осматривали руки бандитов – браслета, как у командира, нет. Ну и хорошо, и тут же или разрубали или же протыкали жертву мечами, как протыкают иглой подушку для булавок. Пленные были не нужны. Кровь лилась рекой. Повсюду раздавалось клацанье мечей, хрип, стоны умирающих людей. Гортанные вскрики. Яростный мат, судорожные всхлипы и мольбы о милосердии, и тут же омерзительно чавкающие звуки, дополняемые не менее омерзительным, звучащим в унисон хрустом перерубленных сухожилий и костей. Так холодное оружие входило в людскую плоть и расчленяло ее.

Бойня закончилась быстро. Командир каждого отделения подходил к Андрею с коротким докладом о том, что в его отделении только легкораненые, прямых потерь нет, но и человека с браслетом тоже нет, и никто из подчиненных его не видел.

После того как доложил последний, Андрей, напрягая зрение, окинул взором поле битвы – пещера, казалось, до осязания была наполнена густым запахом свежей парной крови. Повсюду мертвяки, лежащие в неестественных позах там, где их застала смерть. Изрубленные мертвые тела с разинутыми ртами и выпученными широко открытыми глазами, вывалившимися из разрубленных туловищ, как из порванного мешка, внутренностями и потрохами. Некоторые отделенные от торсов конечности даже еще шевелили кончиками пальцев.

«Черт, может, в горячке боя упустили этого самого Едола, – задумался Андрей. – Хотя нет, уйти он не мог. Скорей всего, случайно зарубили. Значит, надо обойти все трупы, пока девчонка не опознает атамана».

Он, не отпуская Силонию, продолжая держать ее за волосы, начал обходить убитых.