Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

боевую раскраску, делающий взгляд завораживающим, гипнотическим, а губы – хищными. Примеряя то одну, то другую тунику, то и дело меняя одно украшение на другое. Вертясь перед зеркалом, дотошно дорабатывали каждую деталь, каждую мелочь в своем облике. Женя с Алиной должны быть неотразимы. С первых же минут заставить обратить на себя внимание, оставляя о себе незабываемое впечатление, обаять, покорить, опрокинуть, чтобы тут же стать своими – неотъемлемой частью этого гламурного насквозь, порочного круга, именуемого «высшим светом». Дабы с порога дать понять всем так называемым сливкам общества, которые там будут присутствовать, что они с ними не только на одной волне, но и достойны говорить на равных. С этими красавицами – дочкой генерала Граудаса и ее экономкой – надо считаться. По-другому никак.

Когда, с точки зрения Жени и Алины, можно было поставить точку, они представили себя на строгий суд Ани с Жанной.

– Ну как, девочки? Что вы думаете? – спросила Алина.

Те придирчиво осмотрели их, заставили несколько раз повернуться, оглядывая со всех сторон. После чего Аня изрекла:

– Годится.

Жанна молчала.

– Жанночка, что-то не так? – робко спросила Женя.

– Прямо Пат и Патошон, – невесело улыбнулась Жанна.

– А это что за звезды Голливуда? – в недоумении задала вопрос Аня.

– Был такой очень известный дуэт датских комиков в период немого кино, – за Жанну ответила Алина. – Один длинный как жердь, а второй короткий – метр с кепкой.

И действительно, высокая Алина и рядом маленькая, миниатюрная Женя, но каждая из девушек была хороша по-своему, и вне зависимости от роста были сложены идеально – как богини. Их пропорции безупречны, а тела чертовски соблазнительны.

– Я чего-то не поняла, подруга, – нахмурила брови Аня, обращаясь к Жанне. – Эти долбаные датские комики-то тут при чем?

– Да в общем ни при чем, – пожала та плечами, продолжая грустно улыбаться. – Так, случайно ассоциировала. – Нет, девочки, все супер. Выглядите отпадно. Не обращайте на меня внимания. Ладно? Это я так, от зависти.

Но кто бы что ни говорил, вау-эффект был достигнут. Первым на себе всю мощь женских чар испытал Андрюха, пришедший, чтобы проводить девчонок ко дворцу. Увидев Алину с Женей во всеоружии, он широко открыл рот.

– Вау… ну ни хрена себе, – только и мог выдохнуть он, находясь в полной прострации.

Дальше, следуя пешком по вечерним улицам Сейноры, они, приковывая внимание прохожих и всевозможных праздношатающихся зевак, то и дело ловили на себе восторженно-опьяненные их безудержной притягательностью взгляды мужчин и восхищенные, вперемежку с жестокой черной завистью, ревностные взгляды женщин. И если бы не фигура злобного пронтона, следовавшего по пятам за двумя прекрасными нимфами, то, вероятно, мужская часть Сейноры, узревшая красавиц, как будто бы спустившихся с небес, стала бы более навязчиво выражать свое безграничное восхищение, но свирепый взгляд провожатого, который он бросал на слишком откровенно заглядевшихся мужчин, заставлял тех тут же как по команде убирать глаза в землю.

К лестнице, уходящей в небо и по совместительству ведущей во дворец, подошли вовремя. У подножия входа плотная цепь претонгов – личной гвардии Солнцеликого. Высокие, как на подбор, – рост, если брать античную меру длины, около четырех локтей каждый. Одеты во все черное – плащи, нагрудники, юбка, защищающая пах, налокотники, наколенники и даже высокие сандалии – все из черной кожи. Единственный элемент их гардероба шел несколько в диссонанс – это защитный шлем с острым штырем и коротким, идущим до рта забралом. Начищенный до блеска, он отливал серебром, в левой руке длинный прямоугольный щит со стилизованным изображением темно-красного солнца на черном фоне, намекающего на то, кому беззаветно преданны претонги. В правой копье с укороченным древком для ближнего боя, на поясе в ножнах меч с одной стороны и длинный кинжал с другой.

Они стоят не шелохнувшись, как застывшие каменные изваяния, вросшие в землю. Ни один мускул, ни одна мышца их натренированного тела не дернется, и то, что они живы, можно определить лишь по едва заметным цепким сканирующим движениям глаз за забралом. Непосвященному может показаться, что они неповоротливы как памятники, полностью абстрагированы от всего и ото всех и стоят здесь ради красоты, но это не так.

Андрей-то знал точно, что лишь только почудится, даже неосознанно замаячит призрак малейшей угрозы или последует приказ старшего – и их реакция на это будет мгновенной и смертоносной – подобно броску черной мамбы. «Опасные ребятки, – оценил Андрей. – Да, эту охрану с наскока не проскочишь».

Даже такому прекрасному бойцу, как Андрей, не справиться. Чтобы разрубить сей гордиев узел, надо не меньше двадцати таких, как он и Олег. А вот взять их негде. Поэтому Алине с Жанной надо узнать, возможно ли проникнуть во дворец, минуя охрану, ну или хотя бы найти такое место, где она минимальна. И самое главное – неплохо было бы еще узнать, как оттуда потом выбраться, не поднимая шума, да не одним, а с плененным врагом, то бишь со Светкой, если она, конечно, там. Короче, все разузнать и найти слабое уязвимое место.

Поэтому первоочередная задача девочек – провести рекогносцировку на месте. Понятно, что с первого раза увидеть и узнать все, что им нужно, невозможно, для этого девушкам предстоит повести себя таким образом, чтобы стать постоянными посетителями во дворце, примелькаться, войти в доверие и все такое.

За оцеплением уже стоял префектус и о чем-то разговаривал с командиром претонгов, имевшим звание валикулуса. Судя по манере, с которой оба держались во время беседы, эти двое были давно знакомы и, скорей всего, состояли в приятельских отношениях. «Это славно, – подумал Андрей. – Возьмем сей факт на заметку, вдруг пригодится». Без разрешения валикулуса во дворец даже мышь не проскочит, только он отдает распоряжение о том, кто вправе предстать перед ясными очами Солнцеликого, а кто этой чести удостоен никогда не будет. Префектус, заметив на себе пристальный взгляд Андрея, прервал беседу и повернулся в их сторону, пробежался глазами по фигуре Андрея, небрежно кивнул, мол, я сейчас, только договорю, и перевел взгляд на девушек. Вот тут-то его и парализовало, правда, всего на несколько секунд, но за это короткое время какая многогранная палитра чувств и эмоций посетила его. Все отразилось как на экране проектора на лоснящемся одутловатом лице. Здесь и восхищение, и вожделение, и многое, многое другое, что испытывает уже не молодой мужчина при виде таких прелестниц.

Наконец префектусу удалось совладать со своими эмоциями и взять себя в руки, он что-то сказал валикулусу, указывая рукой на девушек, тот кивнул в знак понимания, издал короткий гортанный крик.