Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

А ведь в ней многое от матери, Гекубы, — вдруг отметил я. — Что-то появилось неуловимое. Она пыталась хитрить со мной, а теперь сидит совершенно растерянная, как будто я нарушил какие-то ее планы. А сейчас это мимолетное сходство исчезло совершенно.

— Отец! — к столовую вихрем ворвался Ил, которому стукнуло два года. Он довольно бойко лопотал на той дикой смеси языков, что была тут в ходу. — Ма сказала, ты мне подарки привез!

— Привез, — сказал я, сажая его на колени. — Бронзовый кинжал привез.

— Ух ты! — заявил пухлощекий малыш, который еще пять лет будет жить на женской половине. — Дай!

— Мы с мамой поговорим, — я спустил его с колен. — А потом я тебе принесу кинжал. Обещаю. Иди, с бабулей поболтай.

Сын убежал, оглашая дворец топотом и счастливыми воплями, а Креуса села рядом, подперев щеку рукой, и заботливо подложила мне кусок пирога с инжиром. Вкусно! Я ведь отвык от таких изысков, неделями питаясь кашей из ячменя.

— Ты привез на остров целую прорву народа, муж мой, — сказала Креуса, которая совершенно успокоилась и перешла к делам. — Одних жен моих братьев полтора десятка душ, и с ними целая свора детей. А еще заложники с Лесбоса и Лемноса. Мне негде их разместить. Андромаха, вдова Гектора, ругается почем зря. Говорит, лучше бы в хлев какой-нибудь ее отправили. И жены Полидора, Ликаона и Деифоба тоже с ней заодно. Они требуют встречи с тобой, а еще требуют, чтобы ты стал их защитником. А уж матушка как ругается… Я не знаю, что делать.

— В смысле, защитником? — я поперхнулся вином, и Креусе пришлось похлопать меня по спине. Я откашлялся и уточнил. — Жениться на них? Ты ведь сейчас не серьезно?

— Таков обычай, — развела руками жена. — Их мужья погибли, и теперь ты старший в роду троянских царей. Они в своем праве.

— Да ни за что! — я даже вздрогнул, представляя себе жизнь в этом скопище подколодных змеюк. — Андромаха мне в матери годится! Чуть успокоится море, отправим их на Милос, там пустует целый дворец. Вот в нем пусть и живут.

— Им это не понравится, — прыснула в кулак совершенно счастливая Креуса. — А матушке особенно. Там ведь тоска.

— Ничего! — поднял я перед собой ладонь. — И их научу в карты играть. Не заметят, как старость придет. Подумай пока, за кого племянниц твоих отдадим.

— Девушек-то мы замуж пристроим, а вот сыновья моих братьев? — остро взглянула на меня Креуса. — С ними что будешь делать?

— Останутся с матерями, — ответил я. — А после семи лет перевезем сюда. Будут учиться.

— Хорошо, — рассеянно кивнула Креуса, которая явно несогласна, но почему-то молчит, не спеша знакомить меня со своими мыслями. Она помолчала еще, а потом несмело взглянула на меня. — Можно я приду ночью? Мне было так одиноко все эти месяцы…

— Конечно, — ответил я. — Я же тебе сказал, только ты мила мне. Больше никто.

Нет, тут точно что-то нечисто. Моя жена выглядит задумчивой и растерянной, а между ее бровей залегла тоненькая складка. Тут что-то случилось, и я пока что не могу понять, что именно. Ладно, потом разберусь. Или не стану разбираться и забуду, завертевшись в вихре повседневных забот. После возвращения из Трои я сделал один очень важный вывод. Гарем — это зло. Действующий фараон Рамзес третий, правитель куда более дельный, чем его тезка за номером два, не даст соврать. Он и вовсе не пережил склок своих жен. Мне такого точно не нужно. Креуса — не тот человек, чтобы воткнуть нож мне в спину, а вот Феано… Насчет нее я совсем не уверен. Эта баба грудью проложит себе дорогу в светлое будущее, бестрепетно пройдя по чужим костям. Я подробно расспросил Калхаса о пророчестве, которое стоило жизни царевне Ифигении. Ну что тут скажешь? Девушка продемонстрировала высокий класс!

А ведь я знаю, что с ней делать! — меня вдруг осенила идея. Я повернулся к Креусе и спросил.

— Душа моя! Ты не против, если наша родственница Феано погостит во дворце еще год или два?

— А что с ней будет потом? — удивленно посмотрела на меня жена, нехорошо так прищурившись.

— Она выйдет замуж, — ответил я. — У меня есть на примете достойный муж для нее. Ей пока нельзя возвращаться в Аххияву.

— Я не против, но при условии, если ее мужем будешь не ты, — не задумываясь, ответила Креуса, а я немного напрягся.

Теща! Вылитая теща Гекуба выглянула сейчас из-под обличья моей доброй и наивной до невозможности жены. Добрая? Наивная? Ну-ну! И когда же я научусь разбираться в женщинах? Да никогда, наверное. На это и двух жизней не хватит.

* * *

Круговорот дел, который я так ждал, завертел меня тут же, словно торнадо. Крошечный остров принял тысячи людей, намного больше, чем мог прокормить. Даже воды не хватало, несмотря на все наши старания. Дебет каменных куч, отдававших конденсат, был довольно невелик. Мы балансировали на грани.

— Государь, — склонился передо мной Филон. — Мы не можем больше принимать людей. Это просто опасно.

— Хорошо, — кивнул я. — Я займусь этим весной. Пока собирайте воду зимних дождей. Вы же построили цистерны.

— Я позволил себе… — замялся Филон. — Я выкупил искусного резчика у критян. Он делал печати, а потом попал в плен, когда взяли Угарит. Вот, господин!

— Что это? Статер? Ты его все-таки сделал? — изумился я, разглядывая золотую фасолинку, на аверсе которой был выбит кто-то в рогатом шлеме, смутно похожий на меня, а на реверсе — надпись на аккадском и родном… Э-э-э… А как мой язык называется, кстати? Ну, он точно не греческий. И уже не лувийский.

— Да, господин, — с плохо скрываемой гордостью ответил Филон. — У нас скопилось несколько талантов золотого песка, и я решил, что пора пустить его в дело. Кулли увез с собой несколько мин. Он сказал, что эта монета поразит купцов Вавилона в самое сердце. Не знаю, важно ли это, но в Египте своего серебра нет. А